«Она врёт!» — Тамара посмотрела на неё испепеляющим взглядом

Тамара прошла между могил по засыпанной снегом дорожке. На чёрном каменном надгробии шапкой лежал снег. С выбитого на камне портрета мужа смотрели чуть прищуренные глаза, словно Костя всматривался в того, кто пришёл.

Уголки губ чуть приподняты, вот-вот улыбнётся. Тамара отвела взгляд. Перешагнула через низкую ограду, подошла и смахнула шапку рукой. На тёплой ладони остались капельки влаги.

Из-под снега проглядывали розовые лепестки искусственны цветов. Она приходила сюда два месяца назад и приносила живые гвоздики. Кто-то совсем недавно навещал могилу мужа. Костины родители всегда звонили ей, предупреждали, что приедут. Они вместе приходили сюда. «Наверное, друзья заходили к Косте», — решила она.

Тамара снова посмотрела на мужа. Она помнила его улыбку. Как бы ни сердилась на него, стоило ему подойти и улыбнуться, её сердце тут же оттаивало.

Три года назад он возвращался от родителей, из маленького городка в двухстах километрах отсюда. У грузовика лопнула шина, его вынесло на встречную полосу.

Костя ехал, как потом установили, с превышением скорости. Он ещё был жив. Осколок стекла врезался в шею и пропорол сонную артерию.

Водитель грузовика не смог открыть дверцу. До приезда «скорой» зажимал руками рану. Скончался Костя от потери крови. Они прожили вместе двадцать один счастливый год. Их сын Серёжа учился в Москве. После окончания института решил остаться в там.

Тамара часто приходила на кладбище к мужу. Она положила на снег красные как пятна крови гвоздики. Сзади послышалось поскрипывание снега. Тамара оглянулась.

Молодая женщина несла на руках довольно большого ребёнка, чтобы не оступился, не провалился в сугроб. Со времени похорон Кости вокруг появилось много новых могил. Но женщина остановилась напротив Костиной оградки и поставила мальчика на ноги. В её глазах Тамара заметила слёзы.

— Это я. – Сказала вдруг женщина и посмотрела на Тамару.

— Что? — Не поняла Тамара.

— Это я приходила сюда вчера. Это мои цветы. Ночью снег шёл. Я вас и раньше видела здесь. Не подходила, чтобы не мешать.

— А какое отношение вы имеете к Косте? Насколько я знаю, у него нет сестры. – В сердце Тамары поднималась смутная тревога.

— Я не сестра. Это звучит нелепо здесь и неприлично, но я любовница Кости. – Одна слезинка скатилась с её ресниц и побежала по щеке, оставляя поблескивающий влажный след.
Женщина сморгнула, и на второй щеке появилась ещё одна влажная дорожка. Она вдохнула полным ртом, словно набирала воздуха в грудь перед прыжком в воду.

— У нас длилось с ним недолго. Он вас любил. Это его сын.

Тамара была уверена, что это сон, шутка. Она перевела взгляд на мальчика. Ему нет и трех лет. Костя погиб три года назад. «Она врёт!» Тамара посмотрела на неё испепеляющим взглядом.

— Я узнала, что беременна потом, когда он бросил меня. Я не сказала ему. – Продолжала женщина.

«Это сын Кости? – Тамара вглядывалась в мальчика, ища сходство с мужем, и не находила. – Этого не может быть!»

— Его зовут Костей, как отца. – Молодая женщина выставила подбородок в сторону надгробия.

Тамара посмотрела туда, словно хотела спросить Костю: «0на же врёт? Ты же не изменял мне?» На короткий миг ей показалось, что улыбка вот-вот исчезнет с лица мужа на надгробии.

— Я вам не верю. Зачем сейчас сказали об этом? – Она снова смотрела на любовницу холодно и зло. – Такая своеобразная месть? Чтобы сделать больнее? У него есть сын, правда, взрослый.

— Я знаю. Я… Да постойте же! – Донёсся до Тамары голос, когда она перелезла через ограду и быстро пошла по узкой натоптанной тропке между могил.

— Я специально пришла сюда, чтобы попросить вас взять Костю! – Голос ещё звенел в морозном воздухе, когда Тамара остановилась и резко развернулась.
Женщина держала за руку мальчика, и они оба смотрели на неё.

— Что? — переспросила она, но не двинулась с места. – У вас кончились деньги, и вы вымогать их у меня пришли? Решили избавиться от ребёнка? А причём тут я? – Сердце рвалось из груди, злость и боль требовали выхода.

Тамара еле сдержалась, что чтобы не закричать во всё горло, не подбежать, не вырвать ужасные пластиковые цветы из снега и не швырнуть их в лицо на надгробии, смазать, стереть начинавшуюся улыбку. Она сжала кулаки и прикрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно.

— У меня метастазы. Я отравлена бесконечными курсами химии. Мне осталось недолго. Костю отдадут в детский дом, когда меня не станет. – Донёсся до Тамары голос.

Первой мыслью её было: «Так тебе и надо! Получила своё? Не надо было брать чужого». Потом подумала, что женщина врёт, давит на жалость, хочет выпросить денег. «Но разве можно шутить такими вещами? И Костя хорош… Завёл любовницу, а потом бросил, даже не узнавал, как она живёт. Если бы не авария, рано или поздно узнал бы про сына. И что? Ушёл бы к ней? А почему я должна ей верить?»

Тамара снова посмотрел на надгробие. Сейчас Костя улыбнётся, скажет, что это глупая шутка, ложь, и она ему всё простит. Но каменный Костя не улыбнулся. Смотрел всё также, сощурив глаза. Тамара отвернулась. «Почему люди отворачиваются друг от друга после ссоры? — некстати пришла в голову мысль. – Обидно? Стыдно? Или боятся правды?»

— Вот адрес. Я знаю ваш номер. Подглядела в Костином телефоне, когда он мылся в душе. – Женщина протянула листок.
— Пожалуйста, без подробностей, – грубо оборвала её Тамара.

— Да. Простите. – Женщина всё держала протянутую руку с листком. – Я приходила сюда часто в надежде встретить вас здесь.
— А если бы я не пришла?

— Я позвонила бы. Но лучше в глаза сказать, правда? У меня есть мама. Она сидит с Костей, но оставить его на неё я не могу. Она сама просила найти вас. Можно, она иногда будет видеть Костю?

— Это уж слишком. Вы не находите? Ваша наглость не знает границ! Вы наговорили мне тут всякого бреда. Почему я должна вам верить? Вы думали, я брошусь со слезами обнимать вас, сочувствовать? Может, ещё дружить будем? – Тамару понесло, она никак не могла остановиться.
Боль требовала выхода. Прямо здесь, рядом с могилой Кости. Ничего, пусть видит, что натворил.

— Вы правы. Я так же реагировала бы. Раньше тоже ненавидела вас, когда Костя был жив, — тихо произнесла женщина бескровными губами.

Тамара задохнулась от неслыханной наглости.
— Представляю, как ты жалела, что не я погибла в аварии, а Костя. – Выкрикнула Тамара и замерла, испугавшись своих слов.
С надгробия муж осуждающе смотрел на неё. По тому, как любовница опустила глаза, Тамара поняла, что угадала. Ей стало противно, захотелось исчезнуть, забыть, стереть из памяти всё это.

— Мам, ножки замерзли. – Тоненький голосок мальчика прозвучал как лопнувшая струна.

— Ему три? Костя погиб три года назад. – Устало сказала Тамара и провела по лицу ладонью, смахивая свой гнев. — Всё. Не могу больше. Не могу это слышать. – Она развернулась и рванула на дрогу, оступаясь, проваливаясь в снег. Бежала прочь от могилы, от самозванки с ребёнком, от её слов.

Села в машину и включила печку. Тамару трясло то ли от холода, то ли от потрясения. Весь день она думала, вспоминала бледное лицо, тёмные синеватые круги под глазами любовницы.

«Ребёнок не виноват. Он не просил рожать его, а потом бросать. Не звонит. Может, выкарабкалась, и всё не так плохо, как она говорила?» Тамара хотела сходить к ней. Не помнила, как, когда положила листок с адресом в карман. Но прийти к ней, значит, признать правду её слов, сына Кости. И уже не отстраниться. И как с этим жить?

Через три месяца на телефон Тамары позвонили с неизвестного номера…Женский голос сообщил, что Маша умерла, оставила Тамарин номер и просила сообщить, когда её не станет. Женщина назвалась бабушкой Костика. На Тамару словно обрушилась горячая вулканическая лава: измена мужа, авария, любовница, её болезнь, сын…

Сын. На следующий день Тамара приехала по адресу. Дверь открыла невысокая женщина с палочкой. Тамара вошла в скромную квартиру. Ей хотелось убежать, не лезть в чужую жизнь. Но она взяла себя в руки и прошла в комнату.

Костя сидел за столом и рисовал.
— Костя, к нам пришли. – Женщина подошла и погладила внука по голове. Из глаз её брызнули слёзы.
Костя поднял голову и равнодушно посмотрел на Тамару.

— Ты помнишь меня? – Слова прозвучали неласково, отчуждённо.

Мальчик не ответил и вернулся к рисованию.
— Если можно, заберите его прямо сейчас, — попросил женщина, прижав руку к груди. – Завтра похороны. Не надо ему видеть…
Тамара была напугана таким быстрым поворотом событий. Она приехала просто узнать, посмотреть, не брать…

— Скажите, где его вещи, я сама соберу, а за остальным приеду потом. – Тамаре хотелось скорее уйти отсюда.
Костя не задавал вопросов, не плакал, когда бабушка прижала его к себе и поцеловала на прощание, уже одетого.

Послушно сел в машину к Тамаре. Жизнь обоих круто изменилась. Привыкали дуг к другу болезненно и долго. И обоим было нелегко.

Тамаре пришлось взять отпуск за свой счёт и заниматься оформлением опекунства, переводом в другой детский сад. На работе она сказала, что взяла сына умершей подруги.

Всё равно узнают. Придётся брать больничный по уходу, когда Костя заболеет.

«Ты святая, Тамара! Я бы не смогла так. Чужого ребёнка…», — говорила коллега. С отчаянием искала Тамара в своём сердце крупицу любви, жалости к Косте. Но мешала его мать, любовница мужа со своим откровением.

Однажды, когда Костя назло ей опрокинул тарелку с кашей, Тамара не выдержала.

— Всё. Хватит. Одевайся! Не могу больше! Отвезу тебя к бабушке. – Копившееся неделями раздражение вырвалось наружу.
Ушла в комнату и села на диван, скрестив руки на груди.

— Прости. Я больше не буду, мама. – Костя подошёл виновато и погладил её по плечу.

Тамара замерла. Откуда-то из глубины поднялось тёплое чувство, затопило её всю. Она прижала мальчика к себе и расплакалась.

С этого дня Костя стал улыбаться – чуть прищурив глаза, как папа. «Костин он», — думала Тамара, и сердце радостно таяло в груди.

Только женское сердце может выдержать боль потери, измены, предательства, а потом суметь полюбить снова. Родной сын удивился поступку матери, но поддержал.
— Он мой брат, ведь так? – спросил только.

Тамара не стала врать.
– Да. Так получилось.
— Не переживай, мам. Не мне вас судить с отцом.
— Давай пять, брат, — Сергей протянул свою большую ладонь.

Костя вложил в неё свою маленькую ручку.
Больше Тамара не видела на могиле мужа чужих цветов. Весной нашла могилу матери Костика.

— Спасибо тебе, — сказала она, глядя на красивую, улыбающуюся женщину на снимке среди венков.

«Нет ни одного даже самого прискорбного события, в котором не было бы своих хороших сторон». Альбер Камю

Галина Захарова