На кухне трещала старая плита, разогревая чайник. Свет из висящей на крючке лампочки то и дело мигал, словно раздумывал, стоит ли освещать этот разговор. За окном последние звуки летнего дождя затихали, а в воздухе стоял влажный запах земли, который всегда проникает в дом через щели в рамах.
Женя, жених, сидел за столом. Он потирал шею и делал вид, что сосредоточен на трещине в покрытии стола, хотя мысли его витали где-то далеко. Его невеста Лена устроилась напротив, грея руки о горячую чашку чая. Она тоже молчала, но было видно, как она внутренне напряжена, будто готовится к сражению.
Разговор всё никак не начинался. В воздухе повисла неловкая пауза, которую нарушил тяжёлый шаг Марии Ивановны. Она вошла в кухню с таким видом, словно собралась вершить судьбы.
– Так, – громко заявила она, уперев руки в бока, – вы что там придумали? Свадьбу?
Эти слова прозвучали как вызов. Лена сжалась, а Женя прищурился, но ничего не сказал. Мария Ивановна решительно поставила на стол кастрюлю с варёной картошкой, сдвинула в сторону тарелки и оглядела молодых.
– Ну да, свадьбу. Что тут такого? – Женя наконец заговорил. Он старался быть спокойным, но голос чуть дрожал.
Мария Ивановна фыркнула.
– Что-что? Да денег в никуда! – всплеснула она руками так, будто говорила о чем-то очевидном. – Лучше нам дробилку новую купить. А там и свиней заведём!
Лена уронила взгляд на стол, побледнев.
– Какая ещё дробилка? – её голос был тихим, почти неуверенным.
– Какая, какая… – передразнила её Мария Ивановна, повернув голову набок, словно копируя её выражение. – Хорошая! На ферме такая нужна. А свиньи корм сами не едят? Едят. И кормят потом нас. А свадьба – зачем? Показуха одна!
Она произнесла последнее слово с таким презрением, будто говорила о чём-то совершенно ненужном, почти вредном. Лена растерялась, её пальцы нервно сжимали чашку.
Женя нахмурился, отставил локти от стола.
– Мама, мы же уже решили, – его голос был твёрже, но в нём всё равно звучала усталость.
Мария Ивановна усмехнулась.
– Решили… – её слова капали ядом. – Рано вам ещё что-то решать. Вы молодые, глупые. Деньги вам лучше вкладывать в хозяйство, а не на ветер пускать!
Её слова словно повисли в воздухе. Женя посмотрел на Лену, но она не подняла головы. Атмосфера в кухне стала ещё тяжелее. За окном темнело, и только треск чайника нарушал мрачную тишину.
Лена выскочила из кухни, резко хлопнув дверью так, что с полки едва не свалился старый чайник. Женя рефлекторно потянулся за ней, но мать преградила ему путь, схватив за рукав.
– Стоять, сынок. Давай серьёзно поговорим, – в голосе Марии Ивановны звучала не просьба, а приказ.
Женя поморщился, но подчинился. Сел обратно на табурет, скрестил руки на груди и уставился на стол, будто там был написан ответ на все вопросы.
– О чём тут говорить, мама? – сказал он, тяжело выдыхая. – Мы любим друг друга. Хотим свадьбу.
– Любите, значит? – мать хмыкнула и уселась напротив, по-хозяйски положив локти на стол. – Любовь, Женя, она не от гостей с музыкой зависит. Жить надо практично, с умом.
– Мама, но это наш день, – Женя вскинул взгляд, и голос его предательски дрогнул. – Почему ты всегда против?
– Да потому что вы оба мечтатели! – перебила она, резко ударив ладонью по столу. – Всё у вас в облаках. А жить на что будете потом, а? На фату и лимузин?
Женя молчал. Он сжал кулаки, но ничего не сказал. Слова, которые он хотел бросить в ответ, застряли где-то в горле, не доходя до языка.
Мать тем временем продолжала, словно не заметив его внутренней борьбы.
– Думаешь, я не понимаю? Свадьба, цветы, наряды – всё красиво, всё блестит. А что потом? Вернётесь сюда, к нам, и будете сидеть, как две курицы на насесте, без копейки в кармане. А мы что, Жень? Мы вас тянуть должны, да?
– Никто никого не тянет, мама, – с трудом выдавил он.
– Конечно, не тянет! – вспыхнула она. – Потому что свадьба – это трата! Деньги бросите на ветер, а потом будете жалеть.
Женя нервно потер шею.
– Мы не бросим. Мы всё рассчитали.
– Рассчитали? – ехидно переспросила Мария Ивановна. – Да вы считать-то по-настоящему не умеете. Лена твоя хоть понимает, сколько сейчас всё стоит?
Его терпение начало трещать по швам.
– Мама, это не твоё дело!
Она замерла, прищурившись.
– Как это не моё? Ты живёшь в моём доме. Значит, моё.
Женя вскочил.
– Это наша жизнь! Наш выбор!
На какое-то мгновение в кухне повисла звенящая тишина. Только из окна доносился звук капель, падающих с крыши после недавнего дождя.
– Жизнь, – наконец проговорила мать, покачав головой. – Знаешь, сынок, жизнь – это не розовые банты и фейерверки. Жизнь – это дробилка. И свиньи.
Женя застыл.
– Что?
– Что слышал, – продолжила Мария Ивановна уже спокойнее. – Вот купим дробилку, заведём свиней. Они будут нас кормить. А свадьба… она вас не накормит.
Он посмотрел на неё так, будто видел впервые.
– Это всё, что ты можешь предложить?
Она развела руками.
– А ты что, лучше придумал?
Женя снова сел. Но теперь уже молчал не потому, что не знал, что сказать. А потому, что не хотел начинать спор сначала.
Лена стояла на крыльце, глядя куда-то вдаль. Серое небо будто давило на плечи. Воздух был сырой, с запахом прошедшего дождя, и время от времени с крыши падали крупные капли, разбиваясь о деревянные ступени. Девушка крепче закуталась в свитер, хотя было совсем не холодно. Просто внутри всё будто выстыло.
Женя вышел следом. Он постоял немного позади, наблюдая за ней. Хотел что-то сказать, но не находил нужных слов.
– Лена… – наконец решился он. Голос звучал тише, чем он ожидал.
Она не обернулась. Только кивнула, чтобы дать понять, что слушает.
– Она права, наверное, – вдруг произнесла Лена.
Женя замер. Этих слов он точно не ожидал.
– Что? – переспросил он, сделав шаг ближе.
Лена слегка повернула голову, но взгляд всё ещё был устремлён куда-то в сторону хмурого горизонта.
– Ну… Я не хочу скандалов, Жень, – сказала она, глядя вниз, на свои кеды. – Если она считает, что свадьба – это пустая трата денег, пусть так.
Её голос был спокойным, но внутри кипел целый ураган. Женя это почувствовал.
Он попытался заглянуть ей в глаза, но она отвела взгляд.
– Лена, ты же… ты же хотела эту свадьбу.
– Хотела, – тихо ответила она. – Но я же не одна. Это уже не только моё решение.
На мгновение между ними повисла тишина. Где-то на деревенской улице загудел мотоцикл, собака залаяла, но они этого даже не заметили.
– Может, правда дробилку купить? – внезапно добавила Лена с какой-то горькой усмешкой.
Её слова звучали наполовину в шутку, но Женя видел, что ей совсем не смешно.
Он шагнул ближе, обнял её крепко, словно хотел защитить от этих сомнений, от чужих слов, которые встали между ними, как холодная стена.
– Нет, – сказал он твёрдо, но не громко. – Мы сделаем по-своему.
Лена уткнулась лицом ему в плечо.
– Ты уверен?
– На сто процентов, – ответил он, не раздумывая.
Она ещё немного постояла в его объятиях, а потом выдохнула, будто сбросила с себя груз.
– Ну ладно, – сказала она чуть громче. – Тогда на твоей совести.
Женя усмехнулся, коснулся губами её виска и тихо добавил:
– Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Через месяц во дворе стояли те же люди: Мария Ивановна, Женя и Лена. Но всё было по-другому. Не было разноцветных шаров, лимузина и шумной толпы гостей, как на «настоящих свадьбах». Вместо этого — длинный деревянный стол, накрытый простой, но уютной скатертью, и всего десять человек. Родные, соседи, пара близких друзей.
На столе стояли домашние пироги, каравай, запечённая курица. Рядом – кувшины с компотом, вареньем и ещё горячий хлеб. В центре стола лежал маленький букет из полевых цветов – белых, жёлтых и синих. Лена сама собрала его утром, пока роса ещё не сошла с трав.
Лена стояла у края стола и громко смеялась. Соседские дети облепили её со всех сторон, один пытался примерить её простой, но нежный венок из ромашек.
– Тихо-тихо, не порвите! – весело предупреждала она, поправляя венок на голове малыша.
Чуть дальше, под яблоней, сидел Женя с гитарой. Он перебирал струны, искал мелодию, а потом запел тихую, почти шутливую песню.
– Живём мы просто, да без богатства,
Но сердце – рядом, и это счастье!
Гости смеялись, подпевали, а Мария Ивановна всё это время стояла в тени и смотрела на происходящее. Руки её были сложены на груди, лицо серьёзное.
– Тоже мне, свадьба… – пробормотала она себе под нос, качая головой.
Но взгляд её невольно задержался на Лене. Молодая невеста светилась от радости. Лицо её было спокойным, открытым, таким живым, что даже Мария Ивановна почувствовала, как внутри что-то кольнуло.
Она перевела взгляд на Женю. Сын смеялся, о чём-то шутил, обнимая Лену одной рукой и продолжая бренчать на гитаре.
Мария Ивановна вздохнула.
– Вот дураки, – снова пробормотала она. – Всё сами, всё по-своему.
Она замолчала на мгновение. А потом, сквозь строгость, на её лице появилась слабая усмешка.
– Ну, ладно… Любите уж, как можете, – проговорила она, чуть громче, чтобы её услышали.
Женя улыбнулся, Лена подошла ближе, но Мария Ивановна продолжила:
– Только дробилку всё равно купим.
Это была её последняя попытка сохранить строгость, но стоило Лениному смеху разлиться по двору, как Мария Ивановна тоже не удержалась и, хоть украдкой, но улыбнулась.