Марина и Анна жили бок о бок всю жизнь. Их дома стояли рядом, и забор между участками никогда не был преградой. Он был просто символом — лёгкой границей, которая словно говорила: «Мы рядом, но у каждой есть свой уголок».
— Марин, загляни на чай! — Анна всегда кричала это через калитку с широкой улыбкой.
— Сейчас пирог достану, подожди! — отзывалась Марина, уже переворачивая противень.
Они сидели на веранде, делились новостями и болтали о жизни. Никто в деревне не мог представить их друг без друга.
Но всё изменилось в один день, когда Анна решила поставить новый забор.
— Смотри, я хочу его чуть передвинуть, — сказала она, постукивая по земле палкой. — Тогда участок будет ровнее.
Марина нахмурилась.
— Ты уверена? Мне кажется, ты залезешь на мою территорию.
Анна рассмеялась.
— Да брось, какая разница! Всё равно мы обе здесь живём.
Но Марина не смеялась.
— Разница есть. Тут наша граница, Анна.
Спор начался с небольших замечаний, но быстро разгорелся в настоящую ссору.
— Этот забор стоял здесь с самого начала! — говорила Марина, сжимая руки в кулаки.
— И что? Времена меняются, пора что-то менять, — Анна не уступала.
Они кричали, перебивая друг друга, и, казалось, забыли о всей той дружбе, которая связывала их годами.
— Я ещё с твоими родителями договаривалась об этой линии! — громко заявила Марина.
— А теперь твоя очередь уступить, — отрезала Анна, не желая сдавать позиции.
Вскоре об их конфликте узнали все.
— Ты слышала? Анна и Марина больше не разговаривают, — шептались на рынке.
— Да из-за забора! Представляешь? Забор поссорил!
Мужчины в деревне качали головами:
— Женщины… На ровном месте раздули.
Но для Анны и Марины это было далеко не пустяком. Каждый из них чувствовал, что отстаивает своё право.
Теперь на участке стоял новый высокий забор, который окончательно разделил не только территории, но и их жизни.
Марина больше не заходила в гости, а Анна даже не здоровалась через калитку.
— Вот так и заканчиваются дружбы, — горько подумала Марина, убирая сухие листья в саду.
Анна в это время смотрела в окно, чувствуя, как её сердце сжимается от обиды.
— Почему она так упёрлась? — шептала она себе.
Но обе молчали, каждая уверенная, что права.
Теперь дружба, которая казалась нерушимой, висела на волоске.
Недели сменяли друг друга, а забор между домами Марины и Анны продолжал стоять, будто немой укор их дружбе. Каждая из женщин смотрела на эту преграду с горечью, но ни одна не хотела уступить.
— Видишь, как она? — возмущалась Марина своему мужу, указывая в сторону соседского участка. — Даже здороваться перестала.
— Может, хватит уже? — пытался он её урезонить. — Пойди, поговори, всё-таки дружили.
Марина лишь фыркнула.
— Пусть сперва сама придёт. Я ей ничего плохого не сделала.
У Анны в доме разговоры были похожими.
— Ну что ты, как дети? — уговаривал её муж. — Забор — это ерунда.
Анна качала головой, глядя в окно.
— Ерунда? Она первая начала. Пусть теперь извиняется.
Ссора разделила не только их участки, но и их жизни. Больше не было тех дружеских визитов, чаепитий и разговоров на лавочке.
Семьи Марины и Анны словно жили в параллельных мирах. Теперь, идя в магазин или колодцу за водой, они старались избегать друг друга.
— Быстрее, Сань, нам туда, — говорила Марина сыну, заметив, как Анна идёт по той же тропинке.
Анна делала то же самое.
— Обойди её, пожалуйста, — шептала она дочери.
Их дети удивлялись, почему вдруг мама с соседкой перестали общаться.
— Мама, почему тётя Марина на нас больше не смотрит? — однажды спросила дочка Анны.
— Потому что она обиделась, — коротко ответила Анна.
Соседи смотрели на эту ситуацию с недоумением.
— Вот так бывает, дружили-дружили, а теперь через забор друг на друга кричат, — пожимала плечами бабушка Лидия.
— Как дети, честное слово, — добавлял её муж, сидя на скамейке.
Но ни Марина, ни Анна этих слов слышать не хотели.
Они обе считали, что именно другая сторона должна сделать первый шаг.
Марина сидела у окна, глядя на забор, и думала:
— Что ей стоило согласовать со мной, а не втихую всё передвигать?
Анна, выходя в сад, видела взгляд Марины, устремлённый в её сторону, и мрачно думала:
— Ну и смотрит, пусть смотрит. Всё равно права я.
Каждое утро Марина видела, как Анна поливает свои цветы у забора. Она хотела было крикнуть что-то резкое, но каждый раз сдерживалась.
— Чего доброго, начнётся снова перепалка, — говорила она мужу.
Тот вздыхал.
— А не проще подойти и поговорить?
— Пусть она подходит, — отрезала Марина.
Анна в это время рассказывала мужу:
— Представляешь, даже не поздоровается. Как будто не мы двадцать лет дружили.
Муж разводил руками.
— Вы обе упрямые, а страдают только ваши семьи.
Забор стал чем-то большим, чем просто ограда. Он разделил не только участки, но и сердца.
Обе женщины тосковали по тем временам, когда могли просто прийти друг к другу на чай, посмеяться или пожаловаться на жизнь.
Но каждая боялась показать слабость.
— Пусть первой сделает шаг, — думали обе.
Забор, который раньше был просто символом границы, теперь стал настоящей стеной. И никто не знал, что её может разрушить.
Жаркое солнце палило так, что даже воздух казался тяжёлым. Марина стояла у клумбы с лейкой в руках, лениво поливая цветы.
— Опять жара, — пробормотала она, отбрасывая со лба прядь мокрых волос.
Вдруг её внимание привлёк грохот со стороны соседнего двора. Она взглянула через забор. У дома Анны суетились люди, а к воротам быстро подъехала скорая.
— Что там у неё опять? — пробормотала Марина, отставляя лейку в сторону.
Её ноги сами понесли к забору.
— Анна! — выдохнула она, увидев, как соседка обмякла в руках мужа.
Её лицо было бледным, а глаза закрыты. Муж Анны, едва справляясь, поддерживал её, но выглядел растерянным.
— Что случилось? — спросила Марина, перепрыгивая через забор, забыв про всё на свете.
— Она сказала, что кружится голова, — торопливо объяснил мужчина. — А потом просто упала…
Марина не раздумывала.
— Давай, помогу, — она подхватила Анну за другую руку.
Её пальцы были холодными и липкими от пота.
— Всё будет хорошо, Анна, держись, — шептала она, пока они осторожно несли её к машине.
Врачи сразу взяли Анну на носилки и подняли в машину. Муж хотел поехать с ней, но медсестра мягко сказала:
— Вам лучше остаться здесь. Мы всё сделаем.
Муж застыл у ворот, проводив скорую растерянным взглядом.
Марина осталась рядом, хотя ещё час назад думала, что никогда не пересечёт границу их участков.
— Она поправится, — тихо сказала она, хотя сама не была уверена.
Муж кивнул, глядя на пыльную дорогу, куда унеслась машина.
Когда всё стихло, Марина вдруг ощутила странное чувство. Её охватили воспоминания: утренние разговоры через калитку, дружеские чаепития и тот день, когда они смеялись над старым забором.
Теперь двор Анны был пуст и безмолвен. Даже высокие деревья у дома казались тоскливыми.
— Глупая я, — шепнула Марина себе, глядя на высокий забор, который стал символом их ссоры.
Внутри что-то сжалось. Всё их противостояние, крики и обиды теперь казались ей детской игрой.
Она вернулась домой, но долго не могла найти себе места.
— Надо было сразу пойти помириться, — говорила она вслух, переставляя чайник на плите. — Забор… Какая ерунда!
Марина выглянула в окно, откуда открывался вид на соседний дом.
— Только бы всё с ней было хорошо, — тихо сказала она.
Ей уже не было дела до границ, заборов и споров. Главное, чтобы Анна поправилась.
На следующее утро Марина долго смотрела в окно, держа в руках кружку чая. Её мысли всё время возвращались к Анне.
— Может, не стоит идти? — прошептала она самой себе.
Но что-то внутри подталкивало её. Она накинула пальто и отправилась в больницу.
У стойки регистрации стояла молодая медсестра.
— Здравствуйте. Я к Анне Сергеевне. Она вчера поступила, — Марина не скрывала волнения.
Медсестра улыбнулась.
— Она уже лучше. Палата номер семь.
Марина поблагодарила и медленно направилась по длинному коридору. У каждой двери ей казалось, что сердце бьётся всё громче.
Когда она вошла в палату, Анна лежала на кровати, бледная, но с лёгкой улыбкой на лице.
— Ты пришла… — Анна выглядела удивлённой, но в глазах читалась искренняя радость.
— Ну конечно, пришла. Ты что, думала, я оставлю тебя одну?
Анна чуть приподнялась, облокотившись на подушку.
— Я думала… ты меня ненавидишь, — голос её был слабым, но слова звучали уверенно.
Марина покачала головой и тяжело вздохнула.
— Ерунда это всё. Забор? Господи, какая чепуха… Жизнь важнее любых заборов.
Анна прижала руку к губам, пытаясь сдержать слёзы, но не смогла.
— Спасибо тебе, Марина… Я даже не знаю, что сказать.
Марина шагнула ближе и осторожно обняла подругу, будто боялась сделать ей больно.
— Дурочка ты, Анна. Как я могу тебя ненавидеть? Ты мне не враг, ты часть моей жизни.
Анна тихонько заплакала, а потом улыбнулась сквозь слёзы.
— Я думала, мы уже никогда не поговорим нормально…
— А я думала, что ты первый шаг сделаешь, — подмигнула Марина, пытаясь разрядить обстановку.
Они обе рассмеялись.
Марина провела в палате больше часа. Они вспоминали, как гуляли в детстве, как вместе бегали за коровой Анны, когда та случайно вырвалась из хлева.
— А помнишь, как я подбила тебя залезть на чердак деда Петра? — засмеялась Анна.
— Ещё бы! Ты первая и побежала, как только дед с клюшкой вышел, а я тогда еле ноги унесла.
Смех заполнил палату.
Когда Марина собралась уходить, Анна тихо сказала:
— Я рада, что ты пришла. Это важно для меня.
Марина сжала её руку.
— Мы теперь всё наладим, слышишь? Никакие заборы нас больше не поссорят.
И в этот момент между ними уже не было ни обид, ни ссор, ни разделительных линий.
Когда Анна вернулась домой после больницы, Марина решила, что не стоит ждать приглашения. Она взяла небольшой пирог, который только что достала из духовки, и направилась к соседке.
— Постучаться или так зайти? — пробормотала она, стоя у калитки.
Но Анна заметила её раньше.
— О, Марин, заходи! — позвала она, улыбаясь.
Марина вошла во двор и тут же обратила внимание на бледность Анны.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, протягивая пирог.
Анна с благодарностью взяла его.
— Уже лучше. Спасибо тебе за всё, Марина. Если бы не ты… — её голос дрогнул.
— Хватит. Я сделала то, что любой бы на моём месте сделал.
Они сели на лавочку, ту самую, где когда-то обсуждали всё на свете. Теперь же тишина сначала показалась неловкой, но ненадолго.
— А знаешь, — вдруг сказала Анна, глядя на забор, — может, он и правда был лишним?
Марина рассмеялась, слегка потрепав соседку по плечу.
— Да пусть стоит. Лишь бы больше не ссорились.
Обе женщины засмеялись, словно и не было этих месяцев отчуждения.
Пирог был вкусным. Они сидели и ели прямо с тарелки, не переживая, что кто-то это осудит.
— Ты знаешь, я ведь каждый раз жалела, что мы поссорились, — призналась Анна. — Но гордость не позволяла мне первой заговорить.
Марина покачала головой.
— А мне казалось, что ты меня терпеть не можешь после всего.
Анна задумалась.
— Знаешь, если честно… Я вообще уже не помню, из-за чего началась вся эта глупость.
Марина улыбнулась.
— Из-за участка. Или, точнее, из-за какого-то клочка земли.
— Дураки мы были.
— Это да.
С тех пор забор перестал быть для них преградой. Они снова стали заглядывать друг к другу на чай, обсуждать новости и жаловаться на погоду.
— Анна, ты представляешь, вчера опять дождь весь лук испортил! — говорила Марина, стоя у калитки.
— А ты не волнуйся, у меня в теплице ещё остался. Принесу.
Даже их семьи начали снова общаться.
Однажды дети Анны предложили покрасить забор, чтобы он выглядел не таким мрачным.
— Может, в белый? — спросил один из мальчишек.
— Или в голубой, — предложила Марина.
Анна кивнула.
— Главное, чтобы он не разделял нас больше.
Теперь соседи шутили:
— Если забор когда-нибудь упадёт, это будет только от вашей дружбы.
Анна и Марина улыбались в ответ.
— Пусть он стоит. Но больше мы никогда не допустим, чтобы что-то так глупо нас разлучило, — говорила Анна.
Марина соглашалась:
— Главное — не стены между нами, а тепло, которое мы можем дарить друг другу.