«Мама, куда ты ушла? Я везде тебя искал» — с тревогой в голосе спросил Илюша, увлекая Валентину в мир воспоминаний и утрат

Валентину все отговаривали усыновлять Володьку – кто знает, какие у него были родители? Тем более свои дети у Валентины были – две дочки пяти и семи лет. Сама Валентина работала медсестрой в детской больнице, и Володьку присмотрела там, когда он с воспалением легких лежал. Ей всегда было жалко детдомовских детей, а этого большеглазого мальчишку и того больше – когда он смотрел на нее своими голубыми глазенками, Валентину аж до костей пробирало. А все потому, что точно такие глаза были у ее Илюши.​

​Илюша был ее младшим ребенком и самым любимым – родился он раньше срока, долго лежал в больнице, и она уж так из-за него извелась, что думать ни о ком больше не могла. Втайне Валентина считала, что за это господь ее и наказал – от дочек она откровенно отмахивалась и на море их тогда не взяла, дескать, Илюше надо здоровье поправлять, а с ними одна морока. Муж с дочками остался, а она уехала. Если бы она взяла с собой хоть кого-нибудь из них!​

​Море было бирюзовое, прямо как на открытках, а песок чистый-чистый, и камушки такие круглые, гладкие, уж как Илюша с ними играл! Все им восхищались, особенно соседка по комнате, хмурая одинокая женщина, лицо который всякий раз озарялось улыбкой, когда она смотрела на мальчугана. Валентина страшно им гордилась.​

​И как ее в тот раз сморил сон – непонятно. Ей казалось, она только на миг глаза закрыла. Но когда открыла – ясное с утра небо было обложено тучами, а море вздымалось синими гребнями, пенистыми, бросавшимися на берег с яростной силой. Илюши нигде не было. Валентина обезумила от страха: уж как она кричала, как металась по берегу! Даже в воду бросалась, но спасатель в яркой жилетке вытащил ее.​

​Не нашли Илюшу – только ярко-красный круг с черепашкой, который она ему купила на вокзале, вынесли на следующий день волны и бросили на берег, словно тайну Валентине раскрывали. От горя она ссохлась и посерела, муж ее, заядлый охотник, все чаще в лесах стал пропадать, охотясь на зверя, а девчонки росли как сорная трава. И тут Володька с такими же голубыми глазами, и возраст у него почти такой… Это судьба, решила Валентина и усыновила мальчика. Муж был не против, он человек добрый был, но бесхребетный – как жена говорила, так и делал.​

​Володька рос хулиганом – уж сколько она всего в школе наслушалась! И все ей твердили про пресловутые гены, как будто в них дело, а не в дурной компании, в которую попал Володька. Валентина хоть и понимала, что толку из мальчика не получится, вставала на его защиту как лев – никому не позволяла его обижать. Володька это ценил, называл ее мама Валя и воровал для нее цветы из соседских палисадников.​

​За полгода, как его посадили, привел он в дом Марину – тощую белесую пигалицу с огромным животом. К тому времени Валентина и мужа схоронила, и дочек замуж выдала, а Володька, бросив школу, промышлял какими-то темными делами.​

​— Мам Валь, жена это моя, ребеночка моего под сердцем носит.​

​Валентина только руками всплеснула – ну а что делать, не выгонять же девчонку?​

​Недолго Володя успел с дитём понянчиться – загребли его с товарищами за воровство, и пришлось Валентине на себя заботу о малышке взять – Маринка-то, как Володю забрали, смылась куда-то и показывалась от силы пару раз в месяц. Так Валентина и вырастила Анюту – уж как с девочками управляться, она знала.​

​А Володька в итоге встал на путь исправления – как вышел из тюрьмы, встретил Таню, учительницу, и так в нее влюбился, что решил другим человеком стать: в школу вечернюю пошел, потом даже в институт поступил. Валентина им сильно гордилась и говорила всем: а вы всё гены, гены…​

​Анюта росла девочкой тихой и послушной, не в пример ее родителей, Валентина нарадоваться не могла – ей дочери родные так не помогали, как внучка. И училась она хорошо, и по дому справлялась, а уж какие она пироги пекла! Вот с ней душа Валентины и успокоилась – решила она, что расплатилась за свой грех, простили ее небеса.​

​Выучившись на кондитера, Аня пошла работать, а там и жених у нее нарисовался. Валентина долго про него не знала, только подозревала – внучку-то она в строгости растила, та и боялась, что бабушка ее наругает, но ближе к свадьбе скрывать уже нельзя было, и привела она его на знакомство.​

​Весь день Анюта, взволнованная, в красивом голубом платье с воротником, выглядывала в окно – не могла дождаться своего суженого.​

​— Идет, идет! – наконец воскликнула она, и Валентина, поправив выбившуюся прядь, пошла открывать дверь.​

​На пороге стоял юноша – высокий, ладный, с яркими голубыми глазами. Валентина на какой-то миг подумала, что ее удар хватил, и она уже на небесах, и встречает ее там помолодевший муж. А что, разве на небесах все не становятся вновь молодыми и прекрасными?​

​— Артем, – представился мальчик. – А вы, наверное, Валентина Егоровна?​

​Как такое может быть? Эти глаза, этот разлет бровей, родинка на щеке… Таким должен был стать ее Илюша, но если бы он остался жив, ему бы сейчас под сорок было…​

​В каким-то липком оцепенении провела она первую часть ужина. Анюта, заметив ее состояние, подумала, что бабушка недовольна, и разнервничалась, чуть не заплакала. Тогда Валентина пришла в себя, сбросила морок.​

​— Артем, а кто твои родители? – наигранно безразличным тоном спросила она.​

​— Мама – врач, – с удовольствием ответил Артем. – А папа был архитектором, но он погиб пять лет назад, с бабушкой на машине ехал и не справился с управлением.​

​— Как жаль, – тихо проговорила Валентина. – А как его звали?​

​Она уже знала ответ. Материнское чутье вмиг ей подсказало…​

​— Илья Сергеевич.​

​«Илья Андреевич», – захотелось поправить ей, но она промолчала. Как это могло случиться? Как…​

​— Злой рок, – продолжал Артем. – Бабушка же моя первого сына тоже похоронила, правда, в младенчестве, а потом вот и отца.​

​— Бабушка? – растерянно спросила Валентина.​

​— Ну да. Она выжила в аварии, представляете? Только парализовало ее. За ней мама ухаживает, она же врач.​

​Мальчик достал из кармана новомодный телефон, протянул его Валентине.​

​— Вот, смотрите, это моя мама. Я на нее совсем непохож, правда?​

​С фотографии улыбалась кареглазая женщина с круглым лицом.​

​— А это мы с бабушкой.​

​На следующей фотографии голубоглазый Артем обнимал седую женщину в халате, полусидящую на медицинской кровати со специальными ремнями. Годы не пощадили ее, но Валентина вмиг узнала хмурую одинокую соседку и разом все поняла. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного – такая злость ее переполнила, она буквально возненавидела эту женщину!​

​— Я бы с удовольствием познакомилась с твоей мамой и бабушкой, – пустым бесцветным голосом проговорила Валентина.​

​— Отлично! Я скажу им, устроим ответный ужин! – обрадовался Артем, а внучка решила, что бабушка приняла ее жениха и выдохнула, заулыбавшись.​

​Валентина не знала, что будет делать и как себя вести, но накануне достала из старого чемоданчика покойного мужа небольшой охотничий нож и спрятала его во внутреннем кармане выходного жакета…​

​Мать у Артема оказалась приятной, милой женщиной, которая с теплотой встретила и Анюту, и Валентину. В квартире приятно пахло курицей и пирогом.​

​— Пойдемте, я вас с бабулей познакомлю, – позвал Артем.​

​Валентина, которая с жадностью искала повсюду фотографии сына, нашла их в комнате воровки – все трюмо было уставлено фотокарточками, все стены увешаны двумя разными мальчиками – один постепенно взрослел, а второму было не суждено взрослеть. Первый был ей знаком как никто, а второй совсем чужой.​

​Она повернулась к медицинской кровати и посмотрела в глаза истощенной, недвижимой женщине. Та сначала смотрела то на внука, то на его невесту, но потом заметила Валентину, и страх переполнил ее глаза. Валентина с радостью отметила, как исказилось лицо воровки, как задрожал подбородок.​

​— Дети, вы идите, а мы тут поболтаем, две старушки, – предложила Валентина. – Помогите маме на стол накрыть.​

​Артем и Анюта послушно вышли, а Валентина взяла стул, поставила его рядом с кроватью, села и произнесла:​

​— Думала, я не найду тебя? Поганая воровка!​

​Валентина вдруг представила, как рос ее мальчик, как называл эту женщину мамой, как ее шею обвивали его тонкие ручки… Злость ослепила ее, и рука сама потянулась к кинжалу.​

​— Это все Натка виновата, – прохрипела старуха. – Она же врач, все донимала его с этой группой крови, говоря про злосчастные гены… Говорила, что не может у него быть четвертая, если у меня первая. И он все приставал ко мне с вопросами, приставал… Мы тогда с дачи возвращались, и он опять начал допытывать. А я так устала все это скрывать, что, наконец, выложила ему как есть. Да, я украла его! Мне, когда врачи матку вырезали, я сказала – ну и пусть, у меня же есть ребеночек. А потом он… Пневмония…​

​Голос старухи прерывался и хрипел.​

​— У меня знакомые в администрации были, они все документы и справили. Нет, не бесплатно – все свои сбережения за это отдала. И никто бы никогда и не узнал, если бы не эти гены…​

​Но мясистому носу старухи скатилась одинокая слеза.​

​— Если бы я в той машине померла… Но господь наказал меня – заставил жить. Я ж его больше жизни любила, больше…​

​Голос ее сорвался, и она замолчала.​

​— Мало он тебя наказал, – сказала напоследок Валентина, поднялась и пошла прочь из комнаты.​

​Ужин прошел без происшествий, и Анюта, счастливая, с раскрасневшимися щеками, возвращалась домой окрыленная.​

​— Бабушка, как же хорошо жить! – сказала она.​

​Валентина погладила ее по белесой голове и произнесла:​

​— Конечно, хорошо, милая. Надо Володьке рассказать, он отец, все же. Пусть раскошеливается к свадьбе.​

​Анюта кивнула и закружила бабушку в вальсе. Валентина вспомнила, как она выходила замуж и как была счастлива тогда. А теперь, теперь она разве не счастлива? Внуков у нее вон сколько, дочки пристроены, Володька и тот свое место в жизни нашел. И разве плохо, что Илюша жив остался? Ведь это она тогда уснула на берегу, недосмотрела – не усни она, кто бы смог у нее сына украсть? Валентина дождалась, пока внучка пойдет спать, и спрятала кинжал обратно в чемоданчик. Ей казалось, что муж с осуждением смотрит на нее из угла комнаты, и она перекрестилась на всякий случай, а после пошла спать.​

​Ей снилось бирюзовое море, чистый желтый песок и гладкие камешки под босыми ногами. Ее сын, Илюша, догнал ее на берегу и крепко взял за руку.​

​— Мама, куда ты ушла? – обиженно спросил он. – Я везде тебя искал. Больше не уходи, мама…​

​Это был ее последний сон – самый сладкий в ее жизни.​

​Другие мои рассказы:​

​Тараканы на ниточке​

​Неудачница​

​Тайны следствия, как-никак

Источник