Как сложно любить, когда кровные узы порваны!
Отца Маша никогда не видела, даже на фотографии. Да и не было у нее никаких фотографий, только имя и адрес, да и то мать перед смертью сказала. Маша написала на тот адрес письмо, не особо надеясь на ответ. Но ответ пришел – не от самого отца, а от ее сводного брата. Тот просил никогда больше не беспокоить их семью, и Маша не беспокоила. В общем-то, она и без этого жила неплохо, разве что любопытно было – интересно посмотреть, как выглядит тот человек, из-за которого мать всю жизнь одна прожила, даже и не смотрела ни на кого, так и сказала перед смертью: всю жизнь я его любила, Маша, всю жизнь.
Отец пережил мать всего на три года. Маша об этом узнала от того же брата, который позвонил ей и кричал в трубку, чтобы ни на что она не надеялась, что отец уже не в себе был, когда завещание писал, и что ничто ей не достанется.
Вроде он не был настолько богат, чтобы убиваться из-за наследства. И Маша сначала хотела забыть эту историю, а потом решила – забыть-то, конечно, можно, но на похороны нужно сходить, а то не по-людски будет. Там она и увидела впервые брата и сестру. Те были старше Маши, одинаково высокие и строгие. С ней они не разговаривали и даже не смотрели в ее сторону. Это было к лучшему, не хватало еще на похоронах наследство начать делить.
Сестра Ольга, когда узнала про это, громко возмущалась. Дескать, деньги лишними не будут, сама же говорила, что хочешь агентство экскурсионное открыть, а тут такой шанс!
Ольга была старше на четыре года, но вела себя по большей мере так, словно она была младше, вечно от нее были одни неприятности, да и разумное слово редко можно было от Ольги услышать. Но это был чуть ли не единственный раз, когда в принципе с ней можно было согласиться. Только вот деньги у Маши уже были, она три года их откладывала.
— Серьезно? – почему-то обрадовалась Ольга. – И сколько у тебя есть?
-Ну, на машину хватит. А там посмотрим.
— Глупо, Маша. Ну, купишь ты машину. А если прогоришь? И без работы останешься? Нет, сестренка, так каши не сваришь. Всему тебя учить надо! Вот, смотри, я сейчас устроилась на работу, вычислила там самого богатенького начальника и вот уже два месяца мы встречаемся. Уверена, что еще немного, и он сделает мне предложение. Только вот…
Тут Ольга замялась, но все же продолжила.
— Понимаешь, он любит, чтобы грудь была нормальная. А у меня, сама знаешь, нулевой размер. Я уже и врача нашла, но мне никак кредит не оформят. Ну, знаешь же, у меня ипотека и карты все на нуле… Маруся, – протянула она. – А, может, займешь мне? Он, знаешь, какой богатый! Мне бы только кольца от него дождаться, а там я тебе хоть десять машин куплю!
Маша уже сто раз пожалела, что сказала ей про деньги. И даже набралась смелости и заявила, что деньги не даст, а Ольга на это выпалила:
— Ты всегда мне завидовала! Потому что я красивая и смелая, и папа у меня был! Я не виновата, что мать тебя от любовника родила, думать надо было! Тем более, папочка тогда только умер, я вообще не знаю, как у нее совести хватило…
Пришлось давать деньги лишь для того, что Ольга прекратила этот разговор. В чем-то она была права, конечно, Маша всегда немного завидовала сестре. Вот странно – любила мать отца Маши, а любимой дочкой у нее всегда была Ольга…
Договорились они на том, что Маша не будет ждать мифической свадьбы, а будет каждый месяц получать от сестры определенную сумму.
Сначала так и было. Но уже совсем скоро Ольга стала пропускать платежи, чего Маша и боялась. А потом и вовсе пропала, отписывалась смсками, что занята и все такое.
Звонок прозвучал тонко и жалобно. Маша как раз лепила пельмени и аж цокнула от раздражения – ну кого в такой час нелегкая принесла? Вытерла руки о фартук, прошла в коридор. Лампочку, которая перегорела на той неделе, Маша так и не сменила, поэтому в полутьме не увидела ботинок, споткнулась и чуть не упала, выругалась.
— Кто? – сердито спросила она, но голос с той стороны был таким тихим, что ответ Маша не расслышала.
Посмотрела в глазок. Ольга…
У сестры были припухшие заплаканные глаза, пальцы нервно сжимали промокший носовой платок.
— Ну? – строго спросила Маша.
— Он женат, – всхлипнула Ольга, протискиваясь мимо внушительной Машиной фигуры. – Жена про все узнала, и он меня бросил. Еще и уволил, гад! А я…
Тут она разразилась рыданиями, и Маша только с третьего раза поняла, что там бормочет сестра: «Я беременна».
Почему-то в этот момент Маша представила маму. Как та сидит на краешке чугунной ванны и смотрит на тест. Интересно, тогда были тесты? Или маме пришлось идти в женскую консультацию, чтобы услышать четкий ответ на ее подозрение: вы беременны. Наверное, она сразу позвонила отцу, а он сказал, что от ребенка нужно избавиться. Так же, как Оле сказал ее Матвей.
— И что будешь делать? – спросила Маша, смахивая сухим полотенцем муку с краешка стола и пристраивая туда кружку с чаем.
— Ну, куда мне ребенок, – прошептала Ольга. – У меня кредиты, квартира в ипотеке, и работы нет теперь. Надо было не грудь себе делать, а кредиты закрывать!
Маша вздохнула. Когда она была маленькой, слышала иногда от маминых подружек: «И зачем ты ее рожала, ну как теперь с таким прицепом мужа будешь искать! Ладно, одна, но две девчонки от разных мужчин…».
Может оно и правда, может, мама не потому всю жизнь одна прожила, что продолжала любить этого человека, а потому, что никто не хотел брать ее в жены с двумя дочерями, потому что, если общего родить, уже многодетная семья получается.
У Ольги, правда, детей не было. Но все равно лучше не повторять мамкину судьбу. Но, с другой стороны, в груди жалобно и остро тянуло, когда Маша думала о маленькой фасолине, затаившейся в недрах сестриного тела, о том, какого славного ребеночка она может родить.
— Ну, раз решила, значит, так оно и будет, – спокойно отозвалась Маша. – Пельмени будешь?
Ольга ушла от нее только к полуночи, прихватив с собой сумку, битком набитую продуктами, а в карман пальто Маша сунула сестре пятитысячную купюру на частную клинику – та отказывалась брать деньги, стыдно ей было, что долг не может отдать, а, значит, не купит Маша себе машину и не сможет открыть свое дело с экскурсиями. Нет, Маша не была святой – она страшно злилась на сестру! Ну как можно так неразумно тратить свою жизнь! Но бросить её в такой момент она не могла.
Когда на другой день раздался звонок в дверь, Маша сразу поняла, что это не сестра – он был резким и требовательным, так звонят почтальоны и полицейские.
Но Маша ошиблась. На пороге стояла ее сестра, но другая. Это была Алла. Маша ее плохо запомнила, но сразу узнала по такому же, как и у нее, высокому росту и пышным рыжим кудрям. Кутаясь в серое пальто, словно из квартиры несло холодом, она нервно спросила:
— Можно я войду? Я ненадолго.
Маша отступила назад, пропуская Аллу внутрь. Та не смогла удержаться от того, чтобы осмотреть надменным взглядом обшарпанные обои и старый коврик у порога, и Маша пожелала, что все-таки ввернула новую лампочку вчера, и теперь все недостатки ее старой квартиры хорошо видны. Она высоко вскинула голову и посмотрела сестре прямо в глаза. Та вроде как смутилась. Сунула руку в свою дорогую кожаную сумку и вытащила сверток в блестящей белой бумаге.
— Это тебе.
Взяв сверток – не потому, что ей этого очень хотелось, а потому, что Алла буквально впихнула ей его в руки, Маша спросила:
— Что это?
— Деньги. Твоя часть. Только не говори Виктору, пожалуйста. И вообще, никому не говори.
Казалось, тонкие листы бумаги накалились и потяжелели, словно внутри лежали не деньги, а вынутые из печи кирпичи. И когда Маша уже открыла рот, чтобы сказать – мне не нужны эти деньги, Алла развернулась и, не произнеся больше ни слова, покинула квартиру.
Позже Маша поняла, что прошел положенный срок, и дети вступили в наследство. И что Алла отдала большую долю своей части ей, Маше. Почему? Ее мучила совесть? Или она не любила отца и не хотела от него ничего? Или, может, совсем не нуждалась в деньгах – вон у нее какое дорогое пальто, и сумка фирменная.
Так и не найдя ответ на этот вопрос, Маша принялась пересчитывать деньги. Их как раз хватало на то, чтобы купить машину и вложить немного в рекламу. Так может… Может, не отказываться от этого свалившегося на голову наследства? Ведь все по справедливости, а если учесть, что он за всю жизнь копейки на нее не потратил…
Несколько дней Маша провела в приятном волнении, изучая параметры машин и расписывая основные экскурсии, которые она могла бы сейчас предложить. Она съездила посмотреть одну машину и даже прокатилась на ней, представляя, как оно будет, если все же ее купить, но… Именно в этот момент Маша вспомнила про сестру. Про то, что она не звонила все эти дни, а ведь должна была – Ольга не из тех, кто сможет пережить такую процедуру и не приехать потом для того, чтобы ее пожалели. Неужели помирилась со своим женатиком?
Полная недобрых предчувствий, она набрала номер сестры и долго слушала длинные гудки. После второй попытки предчувствия превратились в уверенность – что-то здесь не то. Маша вздохнула и пошла на остановку – придется ехать на другой конец города, что уж теперь.
Всю дорогу она промаялась от беспокойства – в голову лезли самые страшные варианты событий, и, как назло, вспоминались всякие страшилки из женских журналов про осложнения и все такое, что может произойти в подобных случаях с женщиной. Еще и свой ключ от квартиры сестры она дома забыла, но не поворачивать же теперь назад!
На дверной замок она нажимала в таком волнении, что до крови прикусила губу, так ей было страшно. И что на нее нашло, зачем она ругала сестру, почему всегда думала, что от нее одни только неприятности? Ведь у нее никого, кроме Оли, и нет в этом мире, а если с ней что-то случится, как потом жить?
Легкие шаги сестры послышались почти сразу, и Маша выдохнула. Когда дверь отворилась и в ее проеме появилась Ольга, стало ясно – радоваться рано. Глаза все такие же заплаканные, лицо какое-то опухшее, чужое.
— Что ты здесь делаешь? – плаксивым голосом спросила Ольга.
— Так ты ведь трубку не берешь, – перешла в наступление Маша, с обидой чувствуя, что здесь ей не рады.
Сестра всхлипнула и сказала:
— Ты будешь ругаться.
— Буду, – устало произнесла Маша. – Что опять произошло? Ты что, с ним помирилась?
— Помирилась? – взвизгнула Ольга. – Ни за что! Видеть его больше не могу. Мань… Я ребенка решила оставить. Страшно мне. У него там, представляешь, сердечко уже бьется, и вообще…
Маша притянула сестру к себе, но больше не для того, чтобы пожалеть, а чтобы спрятать от нее свои слезы.
Уже потом, на кухне, они обсуждали, куда можно будет поставить кроватку, и выбирали имена для девочки и для мальчика…
— Не знаю, как буду жить, – призналась Ольга. – Может, и правда в суд на него подать? Мне ведь даже декретные не выплатят.
Маша задумалась, вздохнула и сказала:
— Не надо никакого суда. Только нервы себе потратишь. Я дам тебе деньги.
— Серьезно? А откуда у тебя? – спросила недоверчиво Ольга. – Ты же говорила, что у тебя больше нету…
Пришлось рассказывать ей про Аллу и белый сверток. Маша думала, что сестра начнет возражать, говорить, что не возьмет этих денег.
Так оно и вышло. Ольга плакала, говорила, что лучше купить машину – так Маша сможет зарабатывать деньги и помогать ей.
— А я тебе потом все-все отдам, – пообещала Ольга. – Давай, знаешь что? Я буду бухгалтерию у тебя вести и рекламой заниматься, давай? Вместе точно получится.
Маша улыбнулась.
— Хорошая идея. Только, знаешь что? Каждый день ездить сюда я не смогу. Так что вот что – давай твою квартиру сдадим, а сама переезжай ко мне. Заодно и ипотеку сможем платить.
Она и сама не могла поверить, что предложила это – ведь только три года прошло, как они мамину квартиру продали и разъехались. Сама Маша купила квартиру попроще, да и накопления у нее были, а Ольга вложилась в новостройку, и без ипотеки не обошлось.
Сестра обняла ее и в который раз за сегодняшний день расплакалась.
— Знаешь, что? – спросила она. – Я знаю, как я ее назову. Если будет девочка.
И Маша даже не стала спрашивать, как. И ей было очень приятно… И как, наверное, радуется там мама, глядя на них со своих небес…
Как жить, когда твоя правда разрывает на части?
Куда уходит счастье, если его не замечаешь?
Сколько еще утрат способны выдержать любящие сердца?
Как ни странно, завидовать счастью стало легче, когда мрак отступил.
Сколько страданий скрывает сердце, даря жизнь другим!
Как остаться собой, когда вокруг кружит ветер перемен?