«Мария Тихоновна, у нас горе» — произнесла свекровь с рыданиями, обрушив шокирующую новость на Дашу о трагедии, изменившей всё её представление о семье

Она не знает, как это работает, но такие звонки всегда раздаются как-то по-особенному, даже если сейчас теплый солнечный день, дети все дома и даже муж не в рейсе, а занимается стройкой во дворе.​

​Кажется, что не может случиться ничего плохого, но Даша сразу понимает – этот звонок не сулит ничего хорошего.​

​На экране незнакомые цифры, поэтому можно и не брать трубку – скорее всего, это предлагают очередной кредит или приглашают пройти бесплатное обследование в новой клинике, а Даша в свои сорок два давно поняла – бесплатный бывает только сыр в мышеловке.​

​Но трубку она берет, чтобы как можно скорее прекратить заливистые трели любимой песни, которая сегодня звучит крайне зловеще.​

​— Да? – говорит она раздраженно, все еще надеясь услышать натренированный до роботизированного состояния голос очередной девушки, которая зарабатывает себе на жизнь такими вот бесконечными звонками. Но вместо этого она слышит смутно знакомый высокий с хрипотцой голос:​

​— Дарья? Это ты?​

​Ей хочется выругаться – а кто же еще, вы кому звоните? Но горло словно сжимает невидимой рукой, и слова застревают в нем – она вдруг узнает этот голос.​

​— Мария Тихоновна? – выдавливает из себя она, и в мыслях мгновенно пролетают самые страшные опасения: неужели старуха помирает и решила-таки перед смертью встретиться со своей внучкой, которую не видела пятнадцать лет?​

​— Узнала… — в голосе бывшей свекрови сквозит удивление. – Дарья, у нас горе.​

​Она произносит это таким тоном, словно Даша все еще замужем за ее сыном, ну или в крайнем случае разошлась год-два назад, но при этом осталась в хороших отношениях с его семьей, что бывает неизбежно, когда много лет вместе отмечаешь дни рождения и Новые года, крестишь и хоронишь многочисленных родственников. Вот с Тимуром у нее это так – даже если бы они сейчас расстались, хотя это сложно себе представить, вряд ли она бы могла быстро порвать с его отцом, сестрами и прочими родственниками.​

​— Что случилось? – вяло спрашивает Даша, хотя на самом деле совсем не хочет этого знать.​

​— Павлик и Мила разбились, — говорит Мария Тихоновна. – Мила погибла на месте, а Павлик…​

​Голос свекрови прерывается, и Даша слышит сдавленные всхлипы. Она молчит, не в силах ничего сказать на это – было время, когда она практически ненавидела бывшего мужа за то, что он ее бросил с младенцем на руках, но никогда не желала ему смерти.​

​— Павлик в коме и вряд ли из нее выйдет, — наконец продолжает Мария Тихоновна, и Даша судорожно втягивает воздух, не понимая, почему так сдавило грудь. – Дарья, ты, конечно, не знаешь, но я… Я в больнице, у меня рак. Четвертая стадия, так уж… Ладно, не об этом сейчас. Даша, — ее голос меняет тональность, и впервые в жизни Даша слышит в обычно железном голосе бывшей свекрови нотки отчаянья и даже мольбы. – Даша, я прошу тебя – забери Алису к себе.​

​На какой-то миг Даша почему-то думает, что Алиса – это кошка, хотя, во-первых, прекрасно помнит, что кошку свекрови звали Анфиса, а, во-вторых, вряд ли животное протянуло так долго – она и тогда была уже немолодая, вся облезлая и со слабым желудком, уделывая новые Дашины туфли и оставленные случайно на полу платья. Только потом до нее доходит, что Алиса – это дочь Паши и той самой его любовницы, из-за которой он бросил ее, Дашу, и их новорожденную дочь Катюшу.​

​— В смысле – забери? – повторяет она больше не для того, чтобы удостовериться, что все правильно поняла, а для того, чтобы потянуть время.​

​— Ты же знаешь – Мила сирота, у нее совсем никого нет. А у меня тоже только дальние родственники. Я уже всех обзвонила, на тебя последняя надежда.​

​Даша помнит, как Павлик с пеной у рта доказывал ей, что бросить ее – это меньшее зло, потому что у нее есть мать, сестра, тетки и подруги, у нее есть дочь, в конце концов, а у Милы никого нет.​

​Это объяснение было таким возмутительным — кто, как не Павлик, должен был знать, что с матерью у нее отношения не очень, а сестра с инвалидностью, и, неровен час, придется взваливать ее на себя, что в итоге и произошло. И как она должна выживать, имея на руках новорожденную дочь, недееспособную сестру и мать, которую вечно нужно спасать?​

​Но Пашу это не волновало, его волновали огромные карие глаза, точеная талия и длинные ноги юной Милы… Да уж, куда Даши тягаться с ней – она всегда была приземистой, с лишним весом, с непослушными волосами, которые вечно топорщатся в разные стороны.​

​После того как муж ее бросил, она целый год изнуряла себя бесконечными диетами, тратила последние деньги на выпрямление волос, делала все, чтобы доказать ему, что она не хуже его юной красотки.​

​Однажды она пришла к нему на работу, вся такая похорошевшая, в новом красном платье, надеялась, что он заметит, как она изменилась, но Паша даже взгляда на ней не задержал и сослался на дикую занятость. Только тогда Даша поняла, что, что бы она ни делала, он никогда к ней не вернется.​

​— Я не могу, — отвечает она резко, словно говорит не свекрови, а самому Паше, вкладывает в эти слова всю скопившуюся обиду. – У меня своих трое, куда мне еще…​

​— Но Дарья, у вас большой дом, за опекунство деньги будут платить, ты же знаешь – подумай, что будет с Алисой, если она попадет в приют? Алиса такая чувствительная девочка — она вся в Пашу…​

​Тут голос свекрови опять срывается, и в трубке вновь раздаются сдавленные рыдания.​

​— Мария Тихоновна, я вам очень сочувствую, но я не могу взять девочку, — говорит она и кладет трубку.​

​В комнате наступает такая тишина, словно все звуки разом исчезли из этого мира, даже Тимур на улице перестал пилить.​

​Паша в коме… Она не видела его много лет и не может представить, как он сейчас выглядит. Скорее всего, время его пощадило – он так похож на свою мать, а та прекрасно выглядела и тогда, почти в шестьдесят, а ему сейчас всего сорок три, в самом расцвете сил, можно сказать. Какая нелепая смерть… Хотя о чем она говорит – он же еще не умер! Нельзя так думать, и нельзя думать о том, что его дочь, девочка по имени Алиса, попадет в детский дом.​

​Даше нужно срочно с кем-то это обсудить. По привычке ей хочется побежать к мужу, но она тут же одергивает себя – Паша в их семье больная тема, Тимур страшно ревнует ее к прошлому. И тогда она решает бежать к Юле – та наверняка сейчас работает, ведь Коля сегодня в рейсе, но больше ей просто не к кому идти. Даша подходит к зеркалу, смотрит на свое побледневшее лицо, приглаживает волосы. Выглядит она так, словно повстречала призрака. Хотя в каком-то смысле, это так и есть.​

​С Юлей она знакома всего года три, но они успели крепко сдружиться за это время. Их мужья вместе учились в институте гражданской авиации, только Тимур сразу после учебы сюда переехал, а Коля со своей семьей только четыре года назад, а три года назад они купили дом по соседству с ними, и тогда Даша сдружилась с Юлей, у них и дети в один класс ходили.​

​Юля почти всегда дома – у нее своя ювелирная мастерская, целых три комнаты под это выделено. Продает она свои изделия через интернет, и работать дома очень удобно, не нужно часами стоять в пробке, добираясь в офис.​

​Так и есть – она открывает почти сразу и весело кричит в домофон:​

​— Я как раз печенье испекла, ты что, запах почувствовала?​

​Даша идет по насыпной дорожке, отмечая, что у вазы с цветами появилась новая статуэтка – две веселые лягушки, привычно тянет дверь за круглую отполированную ручку (дверь в этом доме никогда не запирают) и сразу же видит подругу, которая спускается к ней по лестнице.​

​— У меня тут такое произошло! – сообщает Юля, и по ее лицу Даша понимает, что в отличие от нее, это событие не такое трагичное…​

​Продолжение следует…​

​Постоянные читатели, вы узнали одну из героинь? Потом будет еще один герой-сюрприз )))​

​Другие мои повести здесь​

​

Источник