Как тяжело осознавать, что однажды сказанные слова могут изменить жизни навсегда.
То лето я провела на даче. Это было самое чудесное и беззаботное время: я, шестнадцатилетняя, освободилась наконец от родительского присмотра, была самостоятельна и всесильна. Только в шестнадцать лет веришь в то, что весь мир у твоих ног, и все будет именно так, как задумал, нужно только дождаться совершеннолетия.
Вообще, на даче меня поселили не просто так – в мои обязанности входило поливать огурцы, укрывать их на ночь пленкой и открывать рано утром, чтобы не сгорели, собирать сначала клубнику, а потом и малину со смородиной и готовить из них варенье по маминому рецепту, старательно записанному мной на тетрадном листочке. Правда, для этого нужен был сахар, и того, что привозил папа по воскресеньям, никогда не хватало на неделю, и тогда я шла занимать сахар у соседки Тани.
Таня была старше меня на двадцать лет, она была одного возраста с моей мамой, но почему-то я звала ее вот так, по-простому – Таня. Она не выглядела на свой возраст, была стройной и гибкой, с какой-то даже мальчишечьей фигурой, и мама удивлялась, как та умудрилась родить двоих детей. Мне в шестнадцать лет было не понять, что ее так удивляет.
Может, не воспринимала я ее как взрослую тетку еще и потому, что детям ее было шесть лет и четыре года – она поздно вышла замуж, поэтому и родила только после тридцати. Таня любила рассказывать про свою бурную до замужнюю жизнь, а я, понятное дело, любила ее слушать. В конечном счете, это она довела все до того, что я воспринимала ее так на равных, и когда она открыла мне свой секрет, я посмела так ей ответить.
— Да ты с ума сошла! Это же убийство…
Таня попросила меня присмотреть за ее детьми, Борькой и Семеном, пока она ездила в больницу. А когда вернулась, была рассеянна и грустна, так что я не могла не спросить:
— Что-то случилось?
Она покачала головой, и я даже обиделась, что она что-то от меня скрывает.
А через неделю мы как-то сидели вечером на крыльце – мальчишек она уложила спать, мои родители и ее муж накануне вернулись в город после выходных, и мы впервые за два дня снова могли поговорить. Вот тогда она просто мне сказала:
— Я беременна.
Это новость ввела меня в ступор, я не знала, как реагировать, видела, что она не так уж рада и счастлива, какими мне виделись беременные женщины. Мы помолчали, и из Тани вдруг полилось:
— Не можем мы его оставить. Нам еще сыновей поднимать, а мужу зарплату месяцами не платят, если бы не подработки, я не знаю, как бы мы жили. Только за счет дачи и выживаем. И возраст у меня какой – скоро уж сорок лет, а я с пузом. Нет, придется делать аборт.
Вот тогда я и сказала эти жестокие слова, за которые мне сейчас так стыдно.
— Да ты с ума сошла! Это же убийство…
Таня посмотрела на меня жалобно, и губы у нее задрожали. Но больше она мне ничего не сказала – встала и ушла.
Больше мы об этом не говорили, но я твердо решила, что если Таня еще попросит меня посидеть с мальчишками, я откажусь, не хочу принимать никакого участия в избавлении от бедного малыша. Но шли дни, недели, а Таня ни о чем меня не просила. И муж ее приезжал только на выходные.
Перед тем как расстаться почти на год – в конце августа я возвращалась в город, и потом в сентябре только картошку копать приезжала, остальным занимались родители – я решилась и задала ей вопрос.
— А ты… Ну, уже сделала это?
Таня опустила свои ясные глаза, вздохнула.
— Не смогла я после твоих слов…
Как же я была горда собой! Спасла человека от гибели. Может, этот ребенок станет великим ученым, который найдет лекарство от смерти? Или, в крайнем случае, станет врачом, который спасет много жизней. И однажды на пресс-конференции скажет: «Своей жизнью я обязан…». Что у них родится мальчик, я не сомневалась, обычно так и бывает – если уж старшие два мальчишки, то и третий будет.
Следующим летом я редко бывала на даче – сначала выпускные экзамены, потом вступительные… Только в августе я провела там пару недель, но Тани на удивление не было видно, на выходных приезжал ее муж, я один раз подошла, спросила как там Таня и малыш, но он не был расположен к разговорам, сказал, что все в порядке и все.
— А кто родился? – спросила я.
— Девочка.
— Как назвали?
В глубине души я думала, что они назовут ее в честь меня, ее спасительницы. Но он назвал совсем другое имя.
— Анна.
Я кивнула и пошла прочь.
Ну что же, женщины тоже бывают великими учеными. Или, например, она может стать балериной или фигуристкой.
В следующий раз я встретила Таню только через пять лет. Дачу они продали, и на следующий год туда въехала новая семья, с крикливой толстой мамашей и двумя вредными девицами лет тринадцати, к которым толпами ходили деревенские мальчишки. Я расстроилась, хотя на даче бывала редко – студенческая жизнь поглотила меня целиком.
Встретились мы в парке. Был теплый весенний день, и я шла под руку со своим будущим мужем – это было одно из первых наших свиданий. Таню я не узнала. Она стала грузной, сильно постарела и теперь выглядела даже старше моей мамы. Только когда она звонко позвала свою девочку, которая отпустила ее руку и неуклюже побежала за белой бабочкой, я словно бы вновь очутилась на том крыльце, на котором мы проводили столько вечеров, обсуждая превратности взрослой жизни. Я с удивлением всматривалась в ее лицо, и она, заметив это, сразу меня узнала, рассмеялась. Заключила в свои объятья.
— Твой? – шепнула она мне на ухо.
Я кивнула, и она одобрительно покачала головой.
В этот момент ее дочь, та самая, в рождении которой я играла не последнюю роль, шлепнулась за землю и расплакалась. Таня кинулась к дочке, взяла ее на руки. Принялась утешать. Я удивилась, девочка была уже достаточно взрослой для такого поведения, но Таня ничуть на нее не злилась, наоборот – глядя на дочь ее лицо преобразилось и вновь стало молодым, столько в нем появилось счастья и любви.
И тут я рассмотрела саму девочку. В ее лице было что-то странное, неправильное, я уже видела такие лица… Страшная догадка мелькнула в моих глазах, я не смогла ее скрыть, Таня все поняла. Она грустно улыбнулась и поспешила распрощаться. Они шли по аллее – мать и дочь, и мое сердце сжалось от жалости и стыда. Я вспомнила свои глупые мечты и чванливую уверенность в собственной значимости в этой истории. Я так и не поняла, была ли она мне благодарна за те слова, или мысленно обвиняла меня каждый день своей жизни. А, скорее всего, они вообще ни на что не повлияли – Таня сама сделала свой выбор.
Другие мои рассказы:
Как Петров нашел любовь
Чилдфри
Виртуальный роман
Неужели счастье так близко, но все еще недоступно?
Когда же наступит тот день, когда страх отпустит?
Судьба, обманом отобравшая дерзкие мечты, уже близка.
Она была готова всё потерять ради иллюзии счастья.
Она не была лишь сестрой, её искали как единственную.
Неожиданное письмо может изменить всё!