Как жить, когда любовные узы рвутся, а воспоминания остаются?
Совесть всегда можно усыпить, придумать для нее красивые оправдания, обмануть ее отвлекающим маневром… А вот с гордостью так поступить не получится, поэтому я решила отключить свой телефон и поехать за сыном. Может, правильнее было бы повиниться перед подругой, но с другой стороны – зачем терзать ее душу моими сопливыми признаниями? Они и без меня разберутся.
Начало здесь
Машину я не водила, поэтому пришлось тащиться на автобусе, а я это ужасно не люблю. К хорошему быстро привыкаешь – Андрей хоть и не был олигархом, машину себе мог позволить. Не сравнить, конечно, с машиной Максима, но что уж тут… Я ее продала сразу после его смерти, раздала долги за похороны и все на этом.
Все прошлые разы после смерти мужа в деревню меня возил Максим, и я не ожидала, что добираться на автобусах так долго. Устала вусмерть, измоталась… Хорошо еще торт с собой не взяла – вовремя спохватилась, а то на таких кочках я довезла бы пудинг вместо торта. Одно меня утешало – встреча с сыном.
Родители Андрея сначала встретили меня радостно, но когда я сказала, что заберу Ванюшу, переглянулись и насупились. После ужина мать отвела меня в сторону и принялась за непонятный разговор о том, как тяжело женщине одной.
— Мама, это вы к чему? – прервала я ее излияния.
Она нервно поерзала и сказала:
— А к тому, что ты еще молодая, в могилу себя нечего зарывать. Я моего сына знаю – он не был бы против, если бы ты второй раз замуж вышла.
Я аж перепугалась – неужели им кто-то уже про Максима донес? Но кто, ведь не знает никто?
— Да я как-то не думала об этом, – осторожно ответила я.
— А ты подумай! Век бабий недолгий, еще лет пять и никто тебя замуж не возьмет – дите-то не сможешь уже родить. Так что ты поторопись, нечего ушами хлопать.
Нет, вроде она про абстрактного мужика говорит, вряд ли про Максима.
— Хорошо, подумаю, – послушно ответила я.
Кажется, мой ответ ее удовлетворил.
Вечером я попыталась уложить Ваню спать, почитать ему книжку, но он принялся требовать бабу. Спорить с ним было бесполезно – кризис трех лет, видимо, Ольга любила про это порассуждать. Я послушно уступила место свекрови. Когда сын уснул, она вновь пришла с разговорами.
— Ты к нам надолго? – спросила она, как будто и не слышала уже моих слов о том, что я за Ваней приехала.
— Завтра с утра, наверное, поедем, – ответила я. – Надо еще к терапевту перед садиком сходить, за справкой.
Она тревожно пожевала губы и проговорила.
— Может, оставишь Ванюшу еще у нас? Ты же знаешь, мы единственного сына потеряли, боюсь, дед без него не сдюжит, для него это такой удар…
Я аж растерялась – а ничего, что это мой сын и, между прочим, тоже единственный?
— Не могу, – твердо сказала я. – Хватит, нагостился и домой пора.
Лицо свекрови сразу стало жестким как засохшая маска. Она встала, громко вздохнула и пошла, что-то бормоча себе под нос. И что на нее нашло вообще?
А утром у Ваня просто отказался со мной ехать – я только слово об этом сказала, а он в рев, упал на пол, ногами стучит, глаза закатывает… Нет, совсем его дед с бабкой избаловали – нужно срочно с этим что-то делать. Но что делать-то – не везти же его такого в автобусе?
— Ладно, – сказала я. – Я приеду сюда с дядей Максимом и все равно увезу тебя домой.
Ваня еще долго валялся на полу, а дед с бабкой бегали вокруг него и уговаривали покушать, погулять, кроликов погладить… Говорю же – избаловали.
Пришлось одной идти на остановку – мать Андрея мне еще банок каких-то напихала: с огурцами, с капустой, варенье малиновое… С этими банками я и стояла как дура, представляя, как они сейчас побьются на кочках. И тут мне повезло – остановился дребезжащий автомобиль, вымирающий представитель отечественного автопрома, и из окна мне свистнул какой-то мужик, которого я сразу и не признала. Оказалось, что это однокашник Андрея, я два раза мельком его видела – на свадьбе и на похоронах.
— Ты чего тут стоишь?
— Автобус жду, – раздраженно ответила я – что, непонятно что ли?
— Садись, подвезу! – радостно сообщил он.
Вообще-то, садиться в эту колымагу было страшновато, но все лучше, чем рейсовый автобус. И я села.
Его звали Тимофеем, и был он чрезвычайно разговорчив. Рассказал мне всю свою биографию, начиная от того, как родился вперед ногами и его тянули за ноги, а он застрял, и заканчивая неудачами на любовном фронте. Я в основном молчала. Довез он меня прямо до дома, на прощание сунув в руки визитку какой-то забегаловки.
— Приходи туда обедать, я тебя кофеем угощу.
— Работаешь там, что ли?
— Ну да.
Да уж, видимо, когда его тянули за ноги, что-то там в голове повредили – очень странный тип.
Поднялась я на свой этаж, громыхая стеклянными банками в пакетах, а на ступенях у моей квартиры сидит Максим.
— А я думал, ты дома и специально мне не открываешь, – сказал он.
Я гордо продефилировала мимо (на самом деле протащилась, скособочившись под грузом банок), открыла дверь и хотела уже захлопнуть ее перед его носом, но не успела.
— Ты что, обиделась, что ли? – примирительно спросил Максим. – Мне подумать надо было.
— И что, подумал?
— Подумал. Я не могу без тебя. Но и детей бросить не могу. Давай подождем, пока они вырастут?
Более банального предложения я в жизни не слышала…
Продолжение следует…
Как же быстро рушатся сказочные мечты о счастье!
Её сердце забилось сильно, когда он подошёл.
Скоро станет слишком поздно, чтобы исправить ошибку.
Как можно пережить утрату, когда надежда иссякает?
Сестра, о которой она даже не мечтала.
Семь лет, а он уже знает, что такое страх.