Все же рожать нужно в двадцать – это я поняла на последних месяцах беременности, я не помнила, чтобы мне было так тяжело, когда я ждала Лешку. Я была похожа на шарик с водой – мало того, что живот необъятный, так еще и отеки такие, что пришлось все кольца снять, так я распухала. Смотреть на себя в зеркало было тошно, поэтому я старалась ни с кем не встречаться и буквально закрылась в квартире, даже гулять не ходила, за что врач меня сильно ругала.
С уходом из реальной жизни у меня развилась бурная виртуальная. Мало того что мне активно писали все подруги, так еще и бывший муж внезапно активизировался. Причины этого его виртуального красноречия я узнала гораздо позже – оказывается, уже тогда он съехал от своей новой жены. Но этого я не знала, только удивлялась – что это он по вечерам столько в сети сидит, раньше ему и дозвониться-то раза с третьего только можно было. Он спрашивал про Лешку, обсуждал политику и фильмы, но про ребенка не говорил ни слова – еще бы, он же не знал, что это его ребенок. Мальчик, между прочим.
Писал мне и Иван. Ненавязчиво узнавал о моем самочувствии, спрашивал, не нужно ли мне чего, а пару раз передавал через мою подругу Риту корзину с фруктами.
Рита от него была в восторге.
— Слушай, Ян, а может тебе захомутать его? Такой мужик пропадает! Добрый, рукастый, а щедрый какой – сама же говорила, что с деньгами у него не очень, а вон, фрукты тебе таскает.
Я отшучивалась, не зная, что на это сказать. Зачем я ему с чужими детьми? Да и к тому же отношения в моем возрасте – та еще морока. Я привыкла жить по своим правилам, у меня сын-подросток, к тому же неизвестно как он отреагирует на мужчину в доме – он, конечно, выступает против отца, но это так, юношеский максимализм, он просто хочет, чтобы мама и папа снова были вместе.
Из роддома меня должны были забирать сын и Рита. Бывший муж поздравил меня в сообщении с рождением малыша, даже спросил, как назову. Под влиянием окситоцина я готова была любить весь мир и чуть было не призналась, что это его сын, уже набрала: «Матвей Юрьевич», но в последний момент стерла. О таком лично нужно говорить. Написала: «Матвей, выписка послезавтра». Матвеем звали его деда, и это и так была подсказка. Но он не понял. Особо я не ждала, что он появится на выписке, но какая-то надежда, видно, была, раз упомянула про это.
На выписку он не приехал. Зато приехал Иван – с букетом крошечных розочек и воздушными шариками. Когда он принял ребенка у медсестры, я шепнула ему:
— Ты что тут делаешь?
— А ты хочешь, чтобы все думали, что я негодяй, даже на выписку сына не могу приехать? – спокойно ответил он.
Я попыталась в отражении двери рассмотреть, как я выгляжу – вроде расчесалась, но без макияжа и в свитере этом старом… Предупреждать надо.
Первые пару месяцев прошли как во сне – бессонные ночи я тоже переносила сложнее, чем в двадцать лет. Лешка, на удивление, с удовольствием мне помогал с братиком, так что со временем жизнь приобрела более или менее упорядоченный вид. Одно только никак не могла я победить – прогулки. Я это никогда особо не любила, но с Лешкой послушно гуляла каждый день по два часа, что и говорить – первый ребенок. Тем более он летом родился. А тут холод, с коляской еще возиться, а сын вечно то в школе, то на секции. Я выставляла коляску со спящим Матвеем на балкон – так он гулял.
Однажды пришел Иван. Он принес игрушку Матвею – такую, что вешают над кроваткой — игрушки проплывают по кругу, и звучит мелодия.
— Откуда ты знал, что у нас такой нет? – удивилась я.
— Рита сказала.
— И когда вы успели так спеться? Может, еще и замуж ее позовешь?
Не знаю, откуда у меня выскочило это «замуж». Иван посмотрел на меня серьезно, даже обиженно.
— Если я кого и позову замуж, то только тебя.
Где-то в животе стало тепло. Я взяла на руки сына, чтобы спрятать в нем свое смущение.
— Гуляли сегодня?
— Нет, — излишне резко ответила я и оттого добавила, — он на балконе гуляет, не до этого мне.
Иван покачал головой и спросил:
— Ну, хочешь, я помогу? Пошли, хоть немного подышишь свежим воздухом. Бледная такая, нельзя же без солнца.
С тех пор почти каждый вечер Иван заходил к нам, и мы шли гулять. Матвею не нравилось в коляске, и если он не засыпал, то орал дурниной. Тогда Иван брал его на руки и нес всю дорогу на руках.
Я боялась, что Матвей будет похож на бывшего мужа, как и Лешка, но нет – младший сын пошел в мою породу. Это все замечали, сказал и бывший муж, когда зашел ко мне однажды с букетом сирени, от которой я сразу начала чихать.
— На папашу совсем непохож, — заключил он. – Весь в тебя. Ну вылитый! Ты, наверное, девочку хотела? А я бы вот лучше сына, с этими девчонками…
Я даже поперхнулась чаем, который приготовила к принесенным шоколадным конфетам. Конфеты я, правда, не ела – у Матвея диатез высыпал. Опять промелькнула мысль – сказать ему?
— Развод я сегодня получил, — внезапно брякнул Юра.
Я опешила.
— Как – развод?
— Ну вот так.
— А что случилось?
— Не сошлись характерами. Ты же знаешь, с тобой никто не сравниться, у меня теперь высокая планка.
Я проглотила комплимент и спросила:
— А дочка как же?
— А что дочка? Гуляем на выходных. Я ей тут велосипед купил, а она плачет – боюсь. Я же говорю – девчонки.
Юра приходил теперь чаще, вел бесконечные разговоры про политику, жаловался на начальство и погоду. Каждый раз он приносил с собой цветы и шоколад, так что это было сложно скрыть от Ивана. Я думала, что он задаст какой-нибудь вопрос, но он молчал, спрашивал только, помогла ли Матвею мазь от диатеза и не нужно ли мне что-нибудь в магазине.
— Янка, ты допрыгаешься, — предупреждала меня Рита. – Смотри, никакой мужик долго это терпеть не будет. Выбирай уже, или новый, или старый.
По всему получалось, что надо мириться с мужем – у нас два общих ребенка, я знаю его как облупленного, а Иван… Вешать ему на шею чужих детей, когда у него своих нет – это неправильно. Но Рита была права – действовать надо было мне, и быстро.
Сначала я поговорила с Иваном. Сказала, что муж развелся, что все идет к тому, что хочет вернуться, и это правильно – все же он отец. Иван выслушал все молча, а потом сказал:
— Конечно, это правильно, семью нужно беречь.
Не знаю почему, но его реакция меня обидела. Я думала, он хоть что-то скажет, и я тогда смогу ответить, объяснить все ему. Но он молчал, и я молчала тоже.
Потом пришла очередь объясняться с Юрой.
— Юра, ты помнишь, на день рождения Леши была гроза, — начала я издалека.
Юра расплылся в улыбке:
— Ну как такое забыть, малыш? Может, повторим?
— Погоди, дай сказать. Я тогда не думала, что так выйдет, а потом не хотела тебе проблем. В общем, Матвей – твой сын.
Улыбка медленно сползла с его лица. Он смотрел на меня так пристально, словно был детектором лжи и улавливал каждое мое биение сердца, чтобы распознать ложь.
— Ты серьезно?
— Да.
— И ты молчала? Все это время?
— Тише, разбудишь ребенка.
Он замолк, оглядываясь назад, словно Матвей мог встать из своей кроватки и прийти сюда.
— Ладно, — сказал он. – Может оно и к лучшему. Я же сразу, как ушел от нее, о тебе стал думать, но не знал, смогу ли принять чужого ребенка, а теперь… Ладно, значит, так тому и быть. А то плачу аренду эту несусветную, ты представляешь – хозяйка заявила, что с осени еще на пять тысяч дороже будет – инфляция, видишь ли!
Чем больше я слушала это все, тем яснее понимала, как я ошиблась. Не говоря ни слова, я подскочила и принялась одеваться.
— Ты куда? – удивился он.
— Ты знаешь, Юра, ты хоть и отец Матвея – жить с тобой я не буду, прости. Кажется, я люблю другого. И мне срочно нужно ему об этом сказать.
Юра открывал и закрывал рот, не в силах подобрать слова. Я тем временем уже обулась.
— Погоди, а ребенок? Ты что, оставляешь меня с ним одного?
— Это же твой сын, — напомнила я. – Присмотри за ним час, я быстро. К тому же Леша скоро вернется. Прости, мне надо бежать.
И, не дожидаясь его ответа, я вышла из квартиры.
Адреса Ивана я не знала. Но, может, знала Рита, раз они так сдружились? Я набрала ее номер.
— Рита, ты знаешь, где живет Ваня? – выпалила я.
— Знаю, — удивилась та.
— Диктуй.
Я выбежала к трассе, поймала машину и назвала адрес, который только что назвала мне подруга – он накрепко отпечатался в памяти, словно я всегда его знала.
Дверь открыл какой-то незнакомый бородатый мужчина. Сердце мое упало – неужели Рита ошиблась? Или еще хуже – Иван уже уехал куда-то, например, на родину?
— А Иван где? – задыхаясь, спросила я.
Мужчина улыбнулся и крикнул через плечо:
— Ваня! Тут к тебе пришли…
Иван вышел из комнаты, и его глаза моментально вспыхнули, встретившись с моими.
— Яна?
Бородач отступил куда-то вглубь комнаты.
— Послушай, — заторопилась я, пока страх не сковал меня, и я не передумала. – У меня двое детей, дурацкий характер, я немолодая и не уверена, что смогу еще родить ребенка. Но если тебе это подходит…
Иван шагнул навстречу мне, схватил меня за руки:
— Твои дети – это мои дети, — сказал он. – Если дело только в этом…
Я засмеялась. Потом заплакала. Где-то вдалеке послышался гром. И, кажется, я больше не боялась грозы. По крайней мере, с ним рядом.
Начало здесь
Другие мои рассказы:
Любовь вопреки
На дне кофейной чашки
Давно забытая песня Комментарии107