«Ты знаешь, нас в студенчестве отправляли на работы в поля – это так здорово было!» — с надеждой напомнил отец о важной поездке к дедушке

Эта история случилась в сентябре, когда березы покрываются желтыми пятнами, словно над ними взмахнули гигантской кистью, и россыпь мелких брызг рассыпались по иссушенным августовским зноем листьям. Лиля навсегда запомнила эти березы, прелый грибной запах, и прозрачную гладь соленого озера.

У Лили было много поклонников, она привыкла к этому – с самого детства все кругом говорили, что она чудо как хороша, словно ожившая куколка. Вот и сейчас, учась на третьем курсе института, она была окружена поклонниками: высоким брюнетом Костей, который играл на гитаре и танцевал не хуже Джона Траволты, балагуром Вадиком, от шуток которого все ее подружки просто с ума сходили, безрассудным Митей, который ничего такого не умел, но зато был так богат, что с легкостью оплачивал все их посиделки, желая впечатлить неприступную Лилю.

Был еще и Ваня, но Ваню Лиля в расчет не брала – он был сутулым очкариком, и единственной причиной, почему его терпели в компании, это его конспекты, которые были настолько идеальны, что без них все они быстро бы завалили все экзамены. Ваня любил ее той беззаветной любовью, над которой только и остается что смеяться – смотрел ей в рот, ловил каждое слово, готов был на край света бежать, стоило ей упомянуть, что она хочет то или это. Лиле это было скучно – какой прок от такого поклонника, если даже помечтать не успеваешь?

Ничего бы и не было, если бы папа Лили не загремел в больницу. Он всегда отличался крепким здоровьем, поэтому вся семья была в буквальном смысле слова выбита из колеи: все на папе держалось, и обе они с мамой были так растеряны, что вообще не знали, что делать. Все еще осложнялось и тем, что каждый сентябрь отец ездил в деревню к дедушке, помогал ему копать картошку, закупал уголь, готовил дом к зиме. Несколько лет назад дедушка потерял ногу, и с тех пор Лиля видела его всего один раз – слишком уж страшно было смотреть на пустую штанину. Мама тоже туда не ездила – у нее вечно была то мигрень, то колика, то еще что, это у нее в семье была роль главной пациентки, не у отца.

Она сидела в кафе со всей большой компанией, когда ей позвонил отец.

— Папа, ты как? – обрадовалась Лиля, потому что до этого дня он не мог звонить, лежал, опутанный проводами и капельницами. К нему не пускали, но мама, как обычно, с кем-то там договорилась и пробивалась к нему вечерами, рассказывая потом Лиле, какой он похудевший, обливаясь слезами и совсем забыв про свою мигрень.

— Лучше, доченька, лучше. Вот, захотел твой голосок услышать.

— К тебе можно? Я приеду, прям сейчас приеду!

— Не нужно, зачем тебе эта богадельня… Потом, все потом. Я вот что хотел попросить – дочка, надо бы к дедушке съездить.

Лиля замерла – к дедушке?

— Ты, конечно, ничего не умеешь, но ведь есть у тебя эти твои мальчики. Ты знаешь, нас в студенчестве отправляли на работы в поля – это так здорово было, так весело! Предложи им – если нужно, я заплачу.

— Но папа, они же… Они тоже ничего не умеют, – растерялась Лиля.

— Да что там уметь! Дед им все покажет, – папа понизил голос, словно парни, сидевшие рядом за столом, могли услышать его, и произнес. – Заодно присмотришься, кто как работает, кто будет самым сноровистым, того в женихи и выбирай, а то так и будешь со своим гаремом ходить.

От этих его слов Лиля даже рассмеялась – ну, если папа о женихах опять речь завел, значит, и правда на поправку пошел.

— Ну, я не знаю пап. Вряд ли они согласятся.

Когда она положила трубку, Ваня, конечно же, спросил в чем дело. И Лиля рассказала, даже и не думая, что ее поклонники захотят ехать в глухую деревню и копать там картошку, поправлять покосившийся забор и прочее. И тут Митя, от которого никто и не ожидал трудового рвения, внезапно сказал:

— А что, девчонки, поехали? Погода такая чудесная – поможем старику, а потом шашлыки пожарим. Я тысячу лет на природе не был, а тем более в деревне. Экзотика!

Лилины подружки, которые не теряли надежды захомутать богатенького Митю, тут же радостно защебетали, и остальным ничего не оставалось, как поддержать эту идею.

Папа, конечно, был счастлив – продиктовал им список дел, похвалил Лилю за правильный выбор друзей, велел маме снарядить их как следует.

И вот они в деревне, в дедовом старом доме, в котором пахнет вареной картошкой и сажей. Деда Лиля все еще побаивается, но уже не так сильно – он помнился ей высоким и хмурым, с косматыми бровями и резкой морщиной поперек лба, но, оказалось, что не так уж он и высок (или это Лиля с тех пор выросла?), а морщин на его лице столько, что оно похоже на печеное яблоко, и брови побелели и поредели, так суровость с его лица исчезла, как исчезла и нога в его пустой брючине.

Оказалось, что подружки у Лили более хозяйственные, чем она сама – они тут же принялись скоблить и мыть закопченную плиту, ставить тесто на пироги, варить ароматный плов. Парни же с не меньшей ловкостью справлялись с забором, погребом и даже картошкой, особенно Ваня, и Лиля с усмешкой подумала, что такой вот жених папе бы понравился. Но ей Ваня не нравился. Нет, не так – он, конечно, был хорошим, но каким-то пресным, не могла она представить, как будет проводить свою жизнь изо дня в день рядом с таким скучным человеком, пусть надежным и заботливым. То ли дело романтичный Костя или веселый Вадик! Вот если бы глаза Кости да к улыбке Вадика…

— Дед, а грибы-то у вас водятся? – спросил Митя, которому не хватало экзотики в виде огорода и костра.

— А как же – вон в том лесочке, если все не выбрали. Я раньше любил за грибами ходить, но теперь, как видишь, еле ковыляю с этим костылем. А что – сходите, мошкара уже сошла, в лесу красота!

На том и порешили – ночь переночевали, утром закончили остаток дел и после обеда пошли в лес.

— Только к соленому озеру не подходите! – предупредил их дед. – Там водяной, утащит в омут, не выбраться. Я не шучу, вон, Лилька знает.

Эту историю Лиля слышала много раз – и от самого деда, и от своего отца, и если в детстве у нее сердце к горлу подступало от волнения, когда она ее слушала, то теперь эта история казалась ей глупой сказкой.

Но любопытный Митька от нее не отстал, пока она не рассказала. История была такая.

Про это озеро в деревне все знали – столько человек здесь потонуло, что стар и млад его стороной обходили. Говорили, что в озере живет водяной. Дед тоже про озеро знал, но особо во все эти россказни не верил. Поэтому когда зеленоглазая Оксана заявила, что согласится выйти за него замуж, если он в полночь пойдет на соленое озеро и достанет со дна кристалл, он легко согласился – да ради такой девушки и на луну не страшно отправиться.

— Полнолуние, значит, было, – рассказывал дед. – так что хорошо все было видно. Иду я такой – грудь вперед, плечами воздух разгоняю. На небе – ни облачка, так что видно все почти как днем. Подхожу. Тихо, даже лягушки не квакают. Стянул портки и вперед – меньше раздумывать, больше делать. Ночь теплая была, а вода – ледяная! У меня от холода дыхание аж остановилось. Но ничего, попривык, воздуху побольше набрал и нырнул. Там дно неглубоко, я в два счета до него доплыл. Уже кристалл этот злосчастный схватил и тут чувствую – ноги словно веревками сковало. Вот тут я струхнул! Принялся отбиваться, не видно ничего, от соли глаза режет, но силуэт я успел увидеть – кто-то темный, круглый, размером с печь. Вот те крест! Тут уж я не знаю – или не хотел он меня к себе забирать, или не на того напал – но я его кристаллом этим, кристаллом по башке! Чую – ноги свободнее стали, и рванул наверх. Как до деревни добежал – не помню. Только Оксану эту я потом видеть не мог. А кристалл Юльке подарил, ну, то есть бабе Юле – ты ее поди и не помнишь…

Бабушка Лили умерла когда Лиля совсем маленькой была, и она правда ее не помнила. Но вот история жила, глупая, конечно, наверное, для бабушки он ее и сочинил.

Но почему-то друзья не разделили ее мнения – тут же начали вспоминать всякие такие случаи, а Маша так вообще рассказала, как домовой у них с кошкой квартиру поделить не смог.

— Стоит и в пустоту шипит, вы бы видели! Шерсть дыбом, глаза бешеные. Я вам точно говорю.

Взбудораженные этими разговорами, конечно, все захотели на озеро посмотреть. Грибов они особо не нашли, так что хоть какое-то развлечение. Лиля примерно только знала, в какой стороне озеро, и искать его пришлось долго. Все уже устали и решили возвращаться назад, но тут мелькнуло между деревьев что-то голубое.

— Вон оно! – обрадовался Митя. – Идем посмотрим.

Солнце уже катилось в сторону горизонта, и в лесу было сумрачно, но здесь, на открытом месте, было светло, и жидкие осенние лучи пробивали гладь воды до самого дна. Озеро на самом деле оказалось неглубоким, и Лиля фыркнула:

— Ну, и где водяной, скажите на милость? Да тут лягушке негде спрятаться!

Девчонки принялись шутить, что тогда тут наверняка должна быть царевна, заколдованная в лягушку, и мальчики сейчас ее найдут, да как поцелуют… А сами на Митьку все смотрели в надежде, что он скажет, что у него тут и так достаточно красавиц.

— А слабо в озеро нырнуть? – спросила вдруг Маша, поглядывая на ребят.

— Холодно же, – ответил Вадик. – Не май месяц.

— А я плавать не умею, – с сожалением в голосе сказал Митя. – Так бы нырнул. Но только за поцелуй.

И с вызовом посмотрел на Лилю.

— А давайте, – не унималась Маша. – Кто в озеро нырнет, того любая из нас поцелует. На выбор.

Лиля закатила глаза – что за детские игры! Она собиралась уже сказать, чтобы Маша успокоилась, и вообще – если хочет кого-то поцеловать, пусть берет и так целует, она, Лиля, пока что не определилась, но тут Ваня скинул ботинки и как есть, в одежде, прыгнул в озеро. Девчонки завизжали, парни расступились в стороны.

— Холодная, – крикнул Ваня. – И правда, холодная!

Он поплыл на середину озера, то ли чтобы согреться, то ли чтобы покрасоваться перед девчонками, дескать, смотрите, как я могу! Все остальные стояли и смотрели, подначивая его еще и кристалл достать, тогда Лиля его точно поцелует.

Потом Лиля не могла сказать, что это было – дедушкины ли рассказы повлияли, или просто от переизбытка впечатлений за эти два дня, но вдруг ей почудилось, что по дну озера ползет что-то темное и круглое.

— Ваня, а ну, назад! – завизжала она. – Там кто-то есть!

И Ваня, скорее всего, от испуга, вдруг забарахтался и начал уходить под воду. Как он потом рассказывал, просто ногу судорогой свело, никто его не хватал и на дно не тянул. Но Лиля не знала, так это было или не так. Да и неважно это было. Важно, что Митя в своих дорогущих джинсах и дизайнерской рубашке прыгнул в воду, пока остальные стояли и раздавали Ване советы.

— Ты же плавать не умеешь, – ругала его потом Лиля, которая бросилась следом за ним. – Утонул бы без всякого водяного!

Конечно, когда в воде оказалась Лиля, парни тоже присоединились к спасательной операции. Правда, пока они снимали одежду, она уже дотащила почти барахтающегося Митю, а Ваня к тому времени уже в себя пришел, опустила его судорога.

Мокрые, ошарашенные, они кое-как добрались до деревни, и дед отпаивал их горячим чаем, кутал в пуховые одеяла и ругал за глупость. Ваня все смотрел восхищенными глазами на Лилю, не теряя, видимо, надежды на поцелуй. Но Лиля этого не замечала. Она словно впервые увидела Митю – без своих дорогих шмоток он был похож на взъерошенного страусенка – длинная шея, выпуклые глаза… Да, уж, ни в какое сравнение с красавчиком Костей или даже с Вадиком, а уж из талантов только папины деньги. Так она раньше думала. А теперь вдруг поняла – ведь он первый вызвался ехать деду ее помогать, это он на помощь к Ване бросился, хотя плавать не умеет, да и вообще он всегда приходит на помощь первым, не ожидая за это никакой награды. Разве что поцелуя…

И тут при всех, совсем не думая о последствиях, Лиля подошла и поцеловала Митю в губы. Она успела заметить Машин недовольный взгляд, но ей уже было все равно – кажется, она, наконец-то, выбрала.

Источник