Десять лет в коммуналке это не прогулка по парку. Особенно когда за стенкой живёт свекровь.
Я уже привыкла, что Анна Петровна знает всё: во сколько я ухожу на работу, что покупаю в магазине и о чём говорю с мужем.
— Ты бы половичок у входа помыла, — доносится из её комнаты, стоит мне переступить порог квартиры.
— Добрый вечер, Анна Петровна. Я только с работы, — отвечаю я, разуваясь в тесной прихожей.
— А я что, не с работы? Все с работы. Вон, Игорёчек мой тоже целый день вкалывает.
Игорь, мой муж, действительно много работает. Только толку от этого — кот наплакал. То ли дело я — учительница английского. Зарплата, конечно, не ахти, зато стабильная. Плюс частные ученики по вечерам.
— Я пельмени сварила, будете? — кричу я свекрови, разогревая ужин.
— Знаешь же, что у меня давление. Какие пельмени на ночь глядя?
Вот так и живём: я готовлю — она комментирует, я убираю — она проверяет.
В нашей комнате только и спасаюсь. Пятнадцать квадратов личного пространства, где можно не слышать её вечное: «А вот в моё время…»
Игорь приходит поздно, уставший, молчаливый.
— Как день? — спрашиваю, подкладывая ему пельмени.
— Да ну его, этот день, — отмахивается он. — Мам, ты ела?
— Не кричи так, сынок, я всё слышу, — отзывается свекровь. — Представляешь, Игорёчек, твоя жена мне пельмени на ночь предлагала. Совсем меня со свету сжить хочет.
Игорь закатывает глаза.
— Мам, ну начинается…
Я молча собираю тетради. Через полчаса придёт Маша, восьмиклассница, будем готовиться к олимпиаде по английскому.
Хоть какая-то отдушина в этом замкнутом круге.
— Опять своих учеников водить будешь? — недовольно бурчит свекровь. — Только топают туда-сюда, туда-сюда…
Я улыбаюсь. После десяти лет такой жизни я научилась пропускать подобные комментарии мимо ушей.
Но иногда, укладываясь спать, я мечтаю о собственной квартире. Без чужих глаз, без постоянного контроля, без необходимости отчитываться за каждый шаг.
Просто о месте, где можно быть собой.
Кредит для свекрови
Тот вечер начался как обычно. Я проверяла тетради, Игорь листал новости в телефоне, когда в нашу комнату без стука вошла Анна Петровна.
— Разговор есть, — торжественно объявила она, присаживаясь на край дивана.
Я подняла глаза от тетрадей. Такой тон у свекрови бывал, только когда она собиралась сообщить что-то важное.
— Варвара, сестра моя, совсем одна живёт. Думаю к ней перебраться, — она сделала паузу. — А комнату вам оставить.
Я замерла. Игорь отложил телефон.
— Мам, ты серьёзно?
— А что такого? Вам расширяться надо. Может, детей наконец заведёте, — она выразительно посмотрела на меня. — Да и Варваре помощь нужна.
Когда свекровь ушла, Игорь притянул меня к себе.
— Представляешь? Целая квартира! Никто не будет считать, сколько раз ты в туалет сходила.
— Погоди, — я высвободилась из его объятий. — А деньги? У нас же нет таких сумм.
— Комната стоит семьсот тысяч. Возьмём кредит.
— Это же какой платёж будет…
— У тебя стабильная работа в школе. Банк точно одобрит. Плюс твои частные уроки. Я тоже буду помогать, обещаю.
Следующие дни я считала, прикидывала, советовалась с коллегами. Платёж выходил приличный.
— Слушай, а может, твоя мама подождёт? Накопим первый взнос… — предложила я как-то за ужином.
— Варваре хуже становится, — отрезал Игорь. — Мама не может ждать.
В банке всё прошло гладко. Молоденькая девушка радостно защебетала:
— Ой, как здорово! Расширяетесь? У нас отличные условия…
Я кивала, подписывая документы. Внутри всё сжималось от суммы, но мысль о собственной квартире придавала решимости.
— Теперь заживём! — радовался Игорь, размахивая договором. — Никто не будет подслушивать под дверью!
Вечером мы с Анной Петровной пили чай. Впервые за десять лет она сама меня позвала.
— Ты не переживай, — говорила она, подкладывая мне печенье. — Варя давно зовёт. Да и вам простор нужен. Молодые всё-таки.
Я смотрела на её морщинистые руки, теребящие край скатерти, и впервые за много лет чувствовала к ней что-то похожее на благодарность.
Через неделю я получила кредит. Игорь настоял, чтобы деньги перевели сразу свекрови.
Человек ко всему привыкает
Время летит незаметно, когда крутишься как белка в колесе. Три месяца пролетели, а я даже не заметила. Только круги под глазами всё темнее, да в зеркале отражение какое-то чужое.
— Ольга Сергеевна, возьмите шестой «Б», — директор школы смотрит сочувственно. — Знаю, у вас и так нагрузка большая, но Марья Ивановна в декрет уходит.
— Конечно, возьму, — киваю я. Лишние четыре тысячи к зарплате — это ещё два ученика меньше на дом.
Вечером еле живая приползаю домой. На кухонном столе записка от Игоря: «Задержусь. Важная встреча».
Обычное дело. Его «важные встречи» участились, как только начались выплаты по кредиту.
— Алло, Игорь? Ты деньги на кредит переведёшь? Послезавтра платёж.
— Блин, Оль, ну ты же видишь — у меня с заказами туго. Может, в следующем месяце?
— Ладно, я что-нибудь придумаю.
Звоню своей постоянной ученице.
— Маш, извини за поздний звонок. Слушай, может, позанимаемся в выходные? У меня окошко появилось.
— Ой, Ольга Сергеевна, здорово! А то мне как раз эти условные предложения никак не даются.
До полуночи сижу над тетрадями шестого «Б». Глаза слипаются, но надо ещё подготовить материал для завтрашних частников.
Анна Петровна, кстати, никуда не переехала. «Варя поправилась», — только и сказала. Теперь делает вид, что так и должно быть — я плачу кредит, а она живёт в своей комнате.
— Оленька, — зовёт она меня как-то утром. — Ты бы себя поберегла. Еле ходишь уже.
— Всё нормально. Работа есть работа.
— А Игорёк-то что? Совсем пропал. Вторую неделю его не вижу.
Действительно, муж теперь приходит за полночь. Раздражается по пустякам, огрызается.
— Ты где был? — спрашиваю как-то.
— Где-где… На работе, где ещё! Достала уже своими допросами!
От него пахнет чужими духами. Дорогими, не моими — на такие у меня денег нет. Все уходят на кредит.
Вечером следующего дня звонит очередной желающий подтянуть английский.
— Вы же даёте частные уроки?
— Да, но у меня сейчас всё расписано…
— Я заплачу двойной тариф. Очень нужно подготовиться к собеседованию.
Соглашаюсь. Куда деваться? Двойной тариф — это половина месячного платежа по кредиту.
В учительской коллеги удивляются.
— Оля, ты что, похудела? Килограмм десять скинула, не меньше!
Какая там диета — просто есть некогда. Между уроками в школе перехватываю бутерброд, вечером — чай с печеньем. На нормальную еду не остаётся ни времени, ни сил.
Игорь всё реже ночует дома. Врёт про командировки, про авралы на работе.
Я делаю вид, что верю. Нет сил на выяснение отношений — едва хватает на то, чтобы дотянуть до конца дня.
Только ночами, лёжа в пустой постели, думаю: неужели так и будет дальше? Но утром будильник звонит в шесть, и снова: школа, ученики, тетради, репетиторство…
Говорят, человек ко всему привыкает. Я привыкла к этой бесконечной гонке. К хроническому недосыпу. К отговоркам мужа. К тому, что от прежней жизни остались только счета по кредиту.
Только иногда, проверяя очередную стопку тетрадей, ловлю себя на мысли: а стоила ли эта комната таких жертв?
Подслушала разговор
В тот вечер у меня отменился последний ученик. Я решила пораньше вернуться домой, мечтая наконец-то выспаться. Подходя к квартире, услышала незнакомый женский смех. Замерла у двери, нащупывая ключи.
— Игорёк, ну ты даёшь! — звонкий голос доносился из комнаты свекрови. — А эта твоя… не догадывается?
— Да куда ей, — это уже Игорь. — С утра до ночи пашет.. Ей только бы кредит выплатить.
— Она у нас теперь вместо банкомата работает, — хихикнула Анна Петровна. — Марина, детка, ты бы видела, в кого она превратилась.
Я прислонилась к стене. Ноги стали ватными.
— А документы все готовы? — деловито спросил незнакомый голос. — Я как риелтор должна убедиться.
— Не волнуйся, — ответил Игорь. — Комната записана на маму, а она человек надёжный. Правда, мам?
— Конечно, сынок. Я же для твоего счастья стараюсь.
— Покупатели уже есть, — продолжила Марина. — Две комнаты в центре — это золотая жила. Три с половиной миллиона дают, не торгуясь.
— Отлично! — воскликнул Игорь. — Как раз хватит на первый взнос за новую квартиру. А эта пусть дальше кредит выплачивает…
— Игорёчек, — в голосе Анны Петровны появились заискивающие нотки, — а мне-то что останется?
— Мам, не волнуйся. Треть твоя, как договаривались. Поживёшь у нас с Мариночкой, пока что-нибудь не присмотришь.
— А с этой что делать будем? — спросила Марина.
— С какой «этой»? — переспросил Игорь.
— Ну, с женой твоей. Выселять-то как станем?
— А что с ней церемониться? — фыркнула свекровь. — Пусть катится на все четыре стороны. Нечего тут…
Я тихонько сползла по стене.
— Ладно, — послышался звук отодвигаемого стула. — Я завтра принесу договор. Задаток покупатели готовы внести хоть сейчас.
— Марин, может, у тебя переночую? — промурлыкал Игорь. — А то эта опять со своими вопросами достанет…
— Конечно, котик. Анна Петровна, не волнуйтесь, я вашего сыночка побалую.
Они вышли через пять минут. Я успела спрятаться за мусоропроводом. Марина оказалась эффектной блондинкой на высоченных каблуках.
Игорь приобнял её за талию, они пошли к лифту.
— Котик, — передразнила я, когда за ними закрылись двери.
Зашла в квартиру. Анна Петровна что-то напевала на кухне.
— Оленька, ты уже дома? А я тут чаёк завариваю…
— Спасибо, не хочу, — мой голос звучал хрипло.
— Что-то ты бледная. Может, валерьяночки?
Я посмотрела на неё — такую заботливую, такую лицемерную — и закрылась в комнате. Села на край кровати.
И всё ради чего? Чтобы муж и свекровь продали квартиру и укатили с какой-то Мариной в закат?
В прихожей звякнул телефон — пришло сообщение из банка: «Платёж по кредиту через три дня».
Я истерически рассмеялась.
Лучше по-хорошему
Следующие дни превратились в какой-то сюрреалистический кошмар. Я механически ходила на работу, вела уроки, занималась с учениками, а в голове крутился один и тот же вопрос: «Как я могла быть такой наивной?»
На консультации у юриста мне объяснили:
— Понимаете, без письменных договорённостей это просто ваши слова. Да, есть банковский перевод, но нигде не указано целевое назначение этих денег. Формально это может быть подарок, займ… что угодно.
— А то, что я плачу кредит?
— А причём тут кредит? — юрист развёл руками. — Вы его взяли на своё имя. Добровольно. Никто вас не принуждал.
Вечером я застала в квартире незнакомых людей — потенциальных покупателей.
— Очень милая квартира, — щебетала женщина. — И район замечательный!
Анна Петровна цвела.
— Да-да, всё рядом, магазины…
— А эта комната? — мужчина указал на мою дверь.
— Не беспокойтесь, — заверила свекровь. — Всё решено. Через месяц будет свободна.
Я молча прошла мимо них. За спиной услышала шёпот:
«А это кто?»
«Никто, — ответила Анна Петровна. — Временно живёт».
В банке пришлось взять кредитные каникулы.
— У вас хорошая кредитная история, — похвалила менеджер. — Три месяца отсрочки предоставим без проблем.
Дома нашла записку от Игоря: «Завтра приду за вещами. Будь дома».
Я скомкала бумажку. Потом позвонила риелтор Марина.
— Ольга, давайте поговорим как взрослые люди. Игорь всё равно от вас ушёл. Зачем создавать проблемы? Освободите комнату по-хорошему.
— Иначе что?
— Иначе будет по-плохому. У нас покупатели солидные, ждать не будут.
В учительской коллеги шушукались.
— Слышали? У Ольги муж ушёл!
— Да ладно! К кому?
— К риелторше какой-то…
Я делала вид, что не слышу. Закрывалась в кабинете, проверяла тетради. Работа стала единственным спасением.
Вечером пришёл Игорь. С друзьями.
— Мы за вещами, — буркнул он.
Я молча смотрела, как они выносят шкаф, который мы когда-то вместе собирали. Компьютер, купленный на мои отпускные. Книги…
— Оль, — он замялся в дверях. — Ты это… не держи зла. Так получилось.
— Задаток большой взял? — спросила я.
Он отвёл глаза.
— Тебе какая разница?
— Действительно. Какая теперь разница.
Ночью не спала. Считала: три месяца кредитных каникул, потом снова платежи. Квартиру искать надо уже сейчас — они явно не шутят насчёт выселения.
За окном светало. Начинался новый день. А я всё сидела, глядя в одну точку, и пыталась понять: как могла не заметить, что живу с чужими людьми? Как могла так ошибиться?
Впереди была полная неизвестность. И это, пожалуй, пугало больше всего.
Старые фотографии
Старая картонная коробка рассыпалась, как только я её достала с антресолей. На пол посыпались тетради, конверты, фотографии…
«Дорогая Ольга Сергеевна! Спасибо, что научили меня любить английский…» — детский почерк, неровные буквы. Маша Петрова, выпуск 2019. Сейчас учится в Лондоне.
«Самому лучшему учителю…» — открытка с котиком. Коля Сидоров, второй «А». Тот самый, который боялся отвечать у доски, а теперь ведёт влог на английском.
Фотографии выпадали одна за другой. Вот мы на последнем звонке — я молодая, улыбающаяся, в окружении детей.
Новогодний утренник — я в костюме Снежной Королевы. Городской конкурс «Учитель года» — второе место, но какая же я там счастливая!
Села прямо на пол, разглядывая снимки. Когда я последний раз так радовалась? Когда глаза горели от предвкушения нового дня?
Я посмотрела на фотографию, где мой класс показывает театральную постановку. Сколько репетиций было, сколько смеха…
В дверь постучали. Это была Нина, соседка.
— Мы с девчонками посоветовались. У Даши комната освободилась — дочка замуж вышла. Если хочешь…
Я смотрела на фотографии, разбросанные по полу. На письма от учеников. На грамоты и дипломы.
— Я еду к маме.
— А школа? — ахнула Катя.
— А в школе я уже написала заявление об уходе. С понедельника работаю в лицее.
Собрала фотографии, сложила в новую папку. Это теперь мое главное богатство — память о том, что я действительно умею делать людей счастливыми.
Самые свежие рассказы: