«Моя квартира — мои правила!» — с угрозой проговорила Галина Николаевна, когда невестка наконец решила за себя постоять

— Быстро собрала свои манатки и чтоб духу твоего здесь не было! Вместе с дитём своим! Понаехали тут, устроились на всём готовеньком! — Галина Николаевна возвышалась надо мной, уперев руки в бока.

— Мама, может не надо так сразу… Давай хоть обсудим спокойно, — промямлил Андрей, переминаясь с ноги на ногу у холодильника.

— Цыц! — Галина Николаевна с такой силой стукнула ладонью по столу, что подпрыгнули чашки. — Моя квартира — мои правила! Я сюда первый взнос вносила, восемьсот тысяч как одну копеечку отдала! А эта… — она презрительно скривила накрашенные губы, — только и умеет, что борщи невкусные варить да дитё неправильно воспитывать! Танька-то у неё избалованная растёт!

— Галина Николаевна, — я собрала все силы, чтобы говорить спокойно. — Мы с Андреем шесть лет ипотеку платим. Каждый месяц по сорок две тысячи…

— И что? — перебила она. — Квартира-то на сыночка записана! А ты так, мимо проходила. Нахлебница! Да я на эти деньги, что на первый взнос пошли, могла себе машину купить! А я всё для вас, всё для семьи!

Андрей переместился к окну, теребя краешек занавески и разглядывая что-то во дворе. Всегда так делал, когда мать заводила свою шарманку. Будто и нет его здесь вовсе, будто не его жену выгоняют из дома.

В детской было тихо — только изредка слышался шорох. Там Танюшка собирала свои игрушки в большую розовую корзину — новую, купленную неделю назад.

Она всегда так делала, когда бабушка начинала кричать. Прятала своих кукол подальше, словно защищая их от этой злобы и крика. Сердце сжималось от этой детской привычки.

Я медленно поднялась из-за стола. В голове звенела пустота, но внутри крепла решимость.

Шесть лет унижений, придирок и попыток выжить меня из дома. Шесть лет я пыталась быть хорошей невесткой, терпела, прощала, надеялась. Хватит. Насиделась в этом болоте по самую макушку.

— Хорошо, — сказала я, глядя прямо в подведённые глаза свекрови. — Будет вам и выселение, и духу моего не будет. Только потом не жалуйтесь, что внучку не видите.

Галина Николаевна победно усмехнулась, расправляя плечи в новом велюровом халате.

— Ничего, уж как-нибудь переживём. Танюшку я сама воспитаю, без твоих новомодных закидонов.

Я молча развернулась и пошла в детскую. У двери обернулась.

— Андрей, вечером поговорим. Если, конечно, найдёшь время от маминой юбки оторваться.

Пора было собирать не только куклы, но и всю свою жизнь в охапку. И начинать её заново.

Без этого дома, без вечно молчащего мужа, без свекрови, которая наконец получила то, чего добивалась все эти годы.

Прогулка в парке

С Андреем мы познакомились в городском парке восемь лет назад. Я выгуливала своего пуделя Тошку, когда тот вдруг рванул с поводка за пролетающей вороной.

Андрей поймал его у фонтана. Помню, как он стоял — высокий, в синей рубашке, держа на руках моего взъерошенного пса.

— Кажется, это ваш питомец? — улыбнулся он тогда, передавая мне поводок.

Мы проговорили в парке до самого вечера. Андрей работал инженером на заводе, жил с мамой в двушке на соседней улице.

Я работала бухгалтером в торговой фирме, снимала квартиру с подругой. Всё закрутилось как в сказке — свидания, цветы, долгие прогулки по набережной.

Через полгода он познакомил меня с матерью. Галина Николаевна встретила прохладно, оглядела с головы до ног.

— Худовата больно. Готовить-то хоть умеешь?

Я тогда не придала значения этим словам. Влюблённые такие — видят только хорошее, а на остальное закрывают глаза.

Андрей предложил пожениться уже через восемь месяцев. Сделал предложение в том же парке, где встретились.

Свадьбу играли скромную — в небольшом кафе, только родные и близкие друзья. Галина Николаевна всё причитала, что сын достоин большего размаха, но деньги нужно было копить на жильё.

Мы с Андреем сняли однушку, начали откладывать на первый взнос.

А потом свекровь удивила всех — продала свою дачу и внесла первоначальный взнос за трёхкомнатную квартиру.

Восемьсот тысяч рублей — огромные для нас тогда деньги. Только условие поставила — оформить квартиру на Андрея.

— Сын всё-таки, моя кровиночка, — приговаривала она, подписывая у нотариуса дарственную на эти деньги. — А ты, Мариночка, не обижайся. Мало ли что в жизни бывает.

Мы взяли ипотеку на два с половиной миллиона, въехали в новую квартиру. Я тогда была так счастлива — три комнаты, большая кухня, светлая детская…

Каждый месяц платили по сорок две тысячи, я устроилась на дополнительную работу по вечерам — вела бухгалтерию в маленькой фирме.

Свекровь стала приходить каждые выходные — проверять, как мы живём. Придиралась к каждой мелочи: обои не те повесили, мебель не так расставили, готовлю невкусно.

Я старалась не обращать внимания, списывала на её характер. А когда забеременела, думала — вот родится внук или внучка, всё наладится.

Танюшка родилась через два года после свадьбы. Крохотная, светленькая, так похожая на Андрея.

Галина Николаевна с первого дня начала учить меня, как правильно растить ребёнка.

И тогда я впервые заметила, как изменился муж — всё чаще соглашался с матерью, отмалчивался, когда она меня отчитывала.

Сейчас, оглядываясь назад, понимаю — нас с самого начала было трое. Андрей, я и его мать, которая всё крепче затягивала свою удавку на нашей семье.

А эти восемьсот тысяч стали не подарком, а золотой клеткой, из которой меня теперь пытаются выставить.

Шесть лет мы платим ипотеку, шесть лет я пытаюсь создать уют в этом доме. Только теперь понимаю — дом никогда не был моим.

Дочка

После выписки из роддома начался настоящий кошмар. Галина Николаевна заявилась к нам в первый же день.

— Ну-ка, покажите, как вы тут устроились! — прошла она по квартире с видом ревизора. — Что это? Почему пелёнки так развешаны? От окна дует! И бутылочки неправильно стерилизуешь!

Каждое утро начиналось с её звонков.

— Танечку покормила? Чем кормила? Опять эти смеси! Я Андрюшеньку только грудью! А ты что, не можешь как нормальная мать?

Через месяц она уже приходила без звонка. Однажды я проснулась от шума на кухне — свекровь перемывала всю посуду.

— У тебя тут всё в микробах! Ребёнка не бережёшь!

Когда Танюшке исполнилось полгода, я вышла на работу — ипотека не ждёт. Галина Николаевна тут же вызвалась сидеть с внучкой. Возвращаюсь как-то — а в квартире всё переставлено.

— Это что за беспорядок был? — встретила она меня. — Я тут порядок навела. Вещи по цветам разложила, игрушки по размеру расставила. Вот у меня в молодости…

Андрей только плечами пожимал.

— Мама лучше знает, она меня вырастила.

Начались бесконечные придирки. То я неправильно одеваю ребёнка — «шапку надо потеплее», то не то готовлю — «ребёнку нужен наваристый борщ, а не эти йогурты», то не так воспитываю — «совсем девчонку разбаловала».

Однажды прихожу с работы — Танюшка в слезах. Оказывается, свекровь выбросила её любимого плюшевого зайца.

— Старый он уже, микробов полно! Я ей нового купила, пластмассового — его хоть помыть можно.

Я не выдержала:

— Как вы могли? Это же её любимая игрушка!

— Андрей! — закричала свекровь. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Я тут всё для вас, а она…

Муж вышел из комнаты.

— Марин, ну правда, зачем ребёнку старые игрушки? Мама же лучше знает.

Потом был случай с детским садом. Я нашла хороший частный садик рядом с домом, но свекровь настояла на государственном.

— Нечего деньги транжирить! Вон, Андрюша в обычный ходил — и ничего, вырос.

А когда я записала Танюшку на танцы, разразился скандал.

— Ты что, хочешь из ребёнка балерину сделать? Вот пусть лучше со мной дома сидит, я её вышивать научу!

Каждый выходной был непростым. Свекровь приходила с пакетами еды.

— Вот, котлеток нажарила, как Андрюша любит. А то у тебя всё какие-то салатики…

Андрей всё больше отмалчивался. На семейных ужинах сидел, уткнувшись в телефон. А если я пыталась поговорить, отмахивался.

— Ну что ты придираешься? Мама же добра желает.

Последней каплей стал день рождения Танюшки. Я готовилась, заказала торт с принцессами, купила воздушные шары.

А свекровь пришла на два часа раньше и всё переделала по-своему: торт убрала — «вредный», шары сняла — «аллергия будет», гостей рассадила по своему плану.

Я стояла в углу своей кухни, глядя, как Галина Николаевна командует на празднике моей дочери, и понимала — это не кончится никогда.

Либо я что-то предприму, либо так и буду жить на птичьих правах в собственном доме.

Тогда я ещё не знала, что самое страшное впереди…

Переезд

В тот вечер я задержалась на работе — нужно было доделать годовой отчёт. Зашла в подъезд около девяти, и тут соседка Вера Петровна окликнула.

— Мариночка! А правда, что свекровь твоя к вам переезжает? Она сегодня риэлтору квартиру показывала, я видела.

Я застыла на месте.

— Какому риэлтору?

— Так вы не знаете? — всплеснула руками соседка. — Она всему подъезду рассказала, что продаёт свою двушку и к сыночку переезжает. Говорит, одной тяжело стало…

У меня земля под ногами закачалась. Поднялась на наш этаж — из квартиры доносились голоса. Открыла дверь своим ключом.

В гостиной Андрей с матерью сидели над какими-то бумагами. На журнальном столике — договор купли-продажи, я сразу узнала форму.

— А, явилась! — Галина Николаевна поджала губы. — Мы как раз о тебе говорили.

— Правда? — я бросила сумку на пол. — И что же вы обо мне говорили?

— Марин, присядь, — Андрей наконец поднял глаза. — Тут такое дело… Мама решила продать квартиру. Ей тяжело одной, да и возраст уже…

— И? — я почувствовала, как внутри всё леденеет.

— Ну как «и»? — встряла свекровь. — Я к вам перееду. Это же естественно — сын должен о матери заботиться. Вон, Люда из третьего подъезда тоже с сыном живёт…

— А мы с Танюшкой куда? — тихо спросила я.

— Ой, да снимешь что-нибудь, — махнула рукой Галина Николаевна. — Двум хозяйкам на одной кухне не ужиться. Да и характеры у нас разные…

— Андрей? — я повернулась к мужу. — Ты что скажешь?

Он помялся.

— Мам, может всё-таки…

— Цыц! — прикрикнула Галина Николаевна. — Я уже покупателя нашла, задаток взяла. Через неделю сделка.

— То есть вы уже всё решили? — я почувствовала, как к горлу подступает ком. — За моей спиной?

— А что тут решать? — свекровь встала, упёрла руки в боки. — Квартира на Андрее записана, я первый взнос внесла. Ты вещички свои собирай…

— Марин, — Андрей наконец посмотрел мне в глаза. — Ну пойми, это же мама. Я не могу её одну оставить. Мы тебе поможем снять квартиру, будешь с Танюшкой приходить в гости…

— В гости? — я истерически рассмеялась. — К вам с мамочкой? В квартиру, которую мы шесть лет вместе выплачиваем?

— Между прочим, — встряла свекровь, — половину платежей Андрюша сам вносил! А ты что? Так, подсобила маленько…

Я молча развернулась и пошла в детскую. Танюшка спала, обняв нового зайца — старого, напомню, свекровь выбросила.

Тихонько присела на край кровати. В голове крутилась только одна мысль: «Как я могла быть такой слепой?»

— Мам? — сонно пробормотала дочка.

— Спи, солнышко, — я погладила её по голове. — Завтра нас ждёт большой день.

Я уже знала, что делать. Утром первым делом еду к юристу. А потом… Потом начну жизнь заново. Без вечно молчащего мужа, без его командующей матери. Только мы с Танюшкой.

За дверью о чём-то спорили Андрей со своей матерью, но мне было уже всё равно. Я достала телефон и позвонила своей старой подруги Ленки.

— Привет. Можно у тебя пожить недельку? Да, с Танюшкой…

Документы

На следующее утро, оставив Танюшку у Ленки, я поехала к юристу. Александр Михайлович долго изучал наши документы.

— Значит так, Марина Александровна, — он снял очки и посмотрел на меня. — Ситуация неприятная, но не безнадежная. Да, квартира оформлена на вашего мужа, и первоначальный взнос внесла свекровь. Но!

Он поднял палец вверх.

— Все выплаты по ипотеке производились в период брака. А это значит, что по Семейному кодексу РФ квартира является совместно нажитым имуществом. Даже если она оформлена на одного из супругов.

— Но свекровь внесла первый взнос… — начала я.

— Это было добровольное решение, — перебил юрист. — К тому же, есть документальное подтверждение, что основную сумму выплачивали вы с мужем. За шесть лет вы внесли около трёх миллионов рублей. Половина этой суммы — ваша.

— То есть я могу претендовать на компенсацию?

— Именно, — кивнул Александр Михайлович. — Более того, я советую вам действовать быстро. Подадим заявление на развод и одновременно иск о разделе имущества. Потребуем выплату вашей доли — примерно полтора миллиона рублей.

В тот же день мы подготовили все документы. Когда я принесла заявление о разводе домой, Галина Николаевна побагровела.

— Ты что удумала? А ну-ка верни бумажки обратно!

— Андрей, — я протянула копии мужу. — Ознакомься. Особенно с расчетом моей доли в ипотечных платежах.

Он пробежал глазами документы.

— Но мама же внесла первый взнос…

— А я шесть лет платила ипотеку! — я впервые повысила голос. — И имею право на компенсацию. Либо вы выплачиваете мне полтора миллиона, либо продаём квартиру и делим деньги.

— Да как ты смеешь! — взвизгнула свекровь. — Андрюша, скажи ей!

Но муж вдруг осел в кресло, побледнев.

— Мам, а ведь она права. По закону права…

Судебные заседания длились три месяца.

Мы с Танюшкой жили у Ленки, я нашла новую работу — главным бухгалтером в строительной фирме.

Галина Николаевна пыталась давить через общих знакомых, но я стояла на своём.

Когда судья огласил решение, я почувствовала небывалое облегчение. Полтора миллиона рублей — моя доля в выплаченной ипотеке. Плюс алименты на дочь.

— Ты ещё пожалеешь! — шипела свекровь в коридоре суда.

— Нет, Галина Николаевна, — я спокойно посмотрела ей в глаза. — Это вы пожалеете. Когда поймёте, что своими руками разрушили семью сына и лишили себя возможности видеть внучку.

На полученные деньги я внесла первый взнос за небольшую двушку в новостройке. Танюшка пошла в новый садик, где быстро нашла друзей. Постепенно жизнь налаживалась.

Андрей иногда звонит, просит встречи с дочерью. Я не препятствую — она скучает по отцу.

А вот Галина Николаевна… Говорят, она всё-таки переехала к сыну. Надеюсь, они счастливы вместе.

Недавно встретила в магазине нашу бывшую соседку. Говорит, Андрей совсем осунулся, с работы уволился — мать требует постоянного внимания. А в их подъезде теперь частенько слышны скандалы…

Но это уже не моя история. У нас с Танюшкой теперь своя жизнь, свой дом и свое счастье. Без токсичной свекрови и безвольного мужа.

Иногда зло побеждает только потому, что добро слишком долго молчит. Я молчала шесть лет. Хватит.

Что почитать ещё:

Источник