«Продать мою квартиру? Ту, на которую я копила шесть лет, подрабатывая по ночам?» — в недоумении переспросила Алина, пытаясь осознать жестокие требования отчима.

– Продай свою квартиру. Сама купишь что-нибудь поменьше, тебе одной много места не надо.

Я сначала не поверила своим ушам. Переспросила:

– Продать мою квартиру? Ту, на которую я копила шесть лет, подрабатывая по ночам?

– Ну не драматизируй, – отмахнулся отчим. – Ты же понимаешь, что семье нужнее. Мать беспокоится о твоих братьях, им расти негде. А ты уже взрослая, самостоятельная.

Звонок в дверь раздался в воскресенье, около полудня. Я только что вернулась с утренней пробежки, волосы ещё были влажными после душа.

На столике в гостиной ждали чашка свежесваренного кофе и новый роман Водолазкина — редкая роскошь для моих обычно загруженных выходных.

На пороге стоял Виктор Семенович – отчим, которого я не видела почти три года.

Он не изменился: те же тяжелые очки в массивной оправе, тот же оценивающий взгляд.

– Здравствуй, Алина, – он протиснулся в прихожую, даже не дожидаясь приглашения. – Надо поговорить.

Я молча пропустила его, чувствуя, как тревога холодной волной поднимается внутри.

Последний раз, когда он хотел «поговорить», закончился моим уходом из родительского дома навсегда.

– Проходите на кухню, – сказала я, стараясь сохранять нейтральный тон.

Виктор Семенович осмотрелся в моей квартире с какой-то странной оценивающей ухмылкой.

Его взгляд задержался на новой мебели, на картинах, которые я выбирала с такой любовью.

– Неплохо устроилась, – он прошел на кухню и сел, не дожидаясь приглашения. – Кофе сделаешь?

Я механически включила кофемашину, купленную на первую премию.

– Что привело вас ко мне? С мамой все в порядке? – спросила я, стараясь казаться спокойной.

– С ней-то всё хорошо, – отчим барабанил пальцами по столу. – А вот нам всем тесновато стало. Близнецам уже по семь, они в школу пошли, им своя комната нужна.

Я вспомнила своих сводных братьев – шумных, избалованных мальчишек, родившихся, когда мне было семнадцать.

Саша и Костя, копии своего отца, только с маминым разрезом глаз.

С их появлением в доме для меня места стало ещё меньше — и в буквальном смысле тоже.

Меня переселили из детской в крошечную кладовку, переоборудованную под спальню.

– И что вы хотите от меня? – спросила я, хотя внутри уже нарастало нехорошее предчувствие.

Виктор Семенович отхлебнул кофе и посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты же понимаешь, что нам нужна квартира побольше. Мы подумали и решили, что ты могла бы продать эту свою, – он обвел рукой пространство, – и помочь нам с первоначальным взносом. Сама купишь что-нибудь поменьше, тебе одной много места не надо.

Я сначала не поверила своим ушам. Переспросила:

– Продать мою квартиру? Ту, на которую я копила шесть лет, подрабатывая по ночам?

– Ну не драматизируй, – отмахнулся отчим. – Ты же понимаешь, что семье нужнее. Мать беспокоится о твоих братьях, им расти негде. А ты уже взрослая, самостоятельная.

Я вспомнила бесконечные ночные смены в колл-центре, подработки репетитором, отказы от встреч с друзьями, потому что нужно было экономить каждую копейку.

– Моя квартира – это моя квартира, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не собираюсь её продавать.

Виктор Семенович резко поставил чашку, на белой скатерти расплылось кофейное пятно.

– Всё такая же эгоистка, – его голос стал жестким. – А ведь мать тебя вырастила, образование дала. Могла бы и отблагодарить.

– Образование я получила на бюджете, работая параллельно с учёбой, – напомнила я. – И съехала от вас в комнату в общежитии.

– А кто тебя до этого кормил и одевал? – повысил голос отчим. – Я тебя на свою зарплату тянул, хотя ты мне даже не родная!

Старая боль кольнула сердце. Сколько раз за годы жизни с ним я слышала это «не родная».

Каждый раз, когда нужно было выбирать между моими нуждами и желаниями близнецов.

– Моя квартира не продаётся. И точка.

Он поднялся, нависая надо мной.

Я невольно отступила на шаг — детская привычка, от которой я никак не могла избавиться.

– Ты ещё пожалеешь об этом решении, – процедил он. – Мать очень расстроится.

После его ухода я долго сидела, глядя в стену. Нетронутый кофе остыл. Я знала – это только начало.

***

Звонок от мамы раздался уже вечером того же дня.

Я колебалась, прежде чем ответить — видеть её имя на экране всегда было больно.

– Алина, как ты могла так с нами поступить? – её голос дрожал. – Виктор сказал, что ты нас всех послала, когда мы попросили о помощи.

– Мама, он требует, чтобы я продала свою квартиру! – я старалась говорить спокойно, но голос все равно срывался.

– А что такого? – в её голосе звучало искреннее непонимание. – Купишь себе студию, тебе одной больше и не надо. Зато мальчики будут жить в нормальных условиях. У них сейчас такой важный возраст, им нужно личное пространство.

– Мама, я шесть лет горбатилась, чтобы купить эту квартиру. Ты хоть представляешь, через что я прошла? – я чувствовала, как к горлу подступают слезы. – Сколько ночей недоспала, сколько выходных потеряла…

– Перестань драматизировать! – её тон стал жёстче. – Ты всегда думала только о себе. Тебе мальчиков совсем не жалко? Они твои братья!

– Которых я почти не знаю, потому что вы сами сделали всё, чтобы я ушла из дома, – тихо ответила я.

Я вспомнила, как Виктор запрещал мне приводить подруг. Как закрывал дверь в гостиную, чтобы отдохнуть от детей.

Для близнецов почему-то эти правила не действовали.

– Мы завтра приедем поговорить, – сказала мама тоном, не терпящим возражений. – Всей семьёй. Надо решить этот вопрос.

На следующий день они явились вчетвером – мама, Виктор и близнецы.

Я открыла дверь и тут же пожалела об этом.

Мальчишки тут же начали носиться по квартире, хватая мои вещи.

Один из них, Костя, опрокинул фоторамку с дипломом, стекло треснуло.

– Ты видишь, как им тесно, – кивнула на это мама. – А у тебя тут столько места зря пропадает. Одна живешь в двушке, это нерационально.

– Им тесно не потому, что у меня есть квартира, а потому что они не приучены к порядку, – я подняла разбитую рамку, острый осколок оцарапал палец.

– Не смей указывать, как нам воспитывать детей, – вмешался Виктор Семёнович. – Лучше подумай о своей черствости. Мать столько для тебя сделала! А ты даже братьям помочь не хочешь.

Они просидели у меня четыре часа.

За это время я узнала, что я неблагодарная дочь, что всегда была трудным ребенком, что никогда не думала о семье.

Близнецы за это время успели испачкать диван соком и сломать настольную лампу – подарок от коллег на новоселье.

– Я хотела со своей дочерью по-хорошему договориться, – горестно вздыхала мама, когда они наконец собрались уходить. – А она такая бессердечная выросла.

Когда они ушли, я рухнула на кровать в полном изнеможении.

Голова раскалывалась. А через час начали звонить родственники.

Тётя Света, мамина сестра, была особенно красноречива:

– Всегда знала, что ты вырастешь эгоисткой. Твоя мать ночами не спала, когда ты болела, а ты теперь даже помочь ей не хочешь! Вся семья о тебе так заботилась, а ты…

Следом позвонила двоюродная бабушка, потом дядя… Виктор явно обзвонил всех, кого мог, представив меня чудовищем, отказывающим в помощи родной семье.

– Ты не представляешь, что о тебе теперь говорят, – сказала тетя Света. – Все знают, какая ты неблагодарная.

Прошла неделя непрерывных звонков и визитов.

Я перестала отвечать на звонки с незнакомых номеров, но мама и Виктор продолжали приходить без предупреждения.

Иногда с близнецами, иногда с кем-то из родственников для поддержки.

Их тактика менялась — то мне угрожали полным разрывом отношений, то взывали к совести, то пытались давить на жалость.

В пятницу вечером в дверь позвонили снова.

Я уже хотела проигнорировать, но что-то заставило меня посмотреть в глазок.

На пороге стояла мама, одна, с заплаканными глазами.

– Почему ты нас так ненавидишь? – спросила она, когда я открыла дверь. – Мы же семья.

Я впустила её и сделала чай. Мы долго молчали. Мама выглядела уставшей. На мгновение мне стало её жаль.

– Мама, помнишь, как Виктор Семёнович выбросил все папины фотографии, когда переехал к нам? – наконец спросила я. – Мне было тринадцать, и это были единственные воспоминания об отце.

Она отвела глаза, теребя край скатерти.

– Ему было тяжело жить среди чужих воспоминаний. Ты должна понять.

– А мне было тяжело жить без единой фотографии отца, – тихо сказала я. – Помнишь, как он называл меня «бесполезной тратой денег»? Как говорил, что из меня ничего путного не выйдет? Как запрещал мне приглашать подруг, потому что «это не твой дом»?

– Он просто строгий, – она смотрела в чашку, избегая моего взгляда. – Он хотел, чтобы ты выросла сильной. В жизни нужна дисциплина.

– Я и выросла сильной. Настолько, что смогла сама всего добиться, без вашей помощи, – я обвела рукой квартиру. – И теперь вы хотите, чтобы я отдала то, что заработала таким трудом?

– Но мы же семья, – снова повторила она, и в её голосе звучала беспомощность.

– Семья не требует жертвовать всем ради её прихотей, мама. Семья поддерживает друг друга.

После её ухода я долго стояла у окна. Внизу, у подъезда, её ждал Виктор.

Я видела, как он что-то сердито выговаривал ей, размахивая руками.

Мама выглядела совсем маленькой рядом с ним.

***

На следующей неделе на работе объявили о расширении филиала в Казани.

Требовались опытные сотрудники для командировки сроком на год.

Когда начальник спросил, кто из отдела готов переехать, я подняла руку первой.

– Алина, вы уверены? – спросил он. – Это довольно серьезные изменения.

– Абсолютно уверена, – ответила я, чувствуя странное облегчение. – Мне даже интересно попробовать что-то новое.

Через неделю позвонил риэлтор – на мою квартиру нашелся покупатель, предлагавший хорошую цену.

«Лучше, чем я рассчитывала», – подумала я, подписывая документы.

В день подписания документов мама позвонила снова.

Я не знаю, как она узнала – возможно, от соседей или знакомых.

– Алина, мне сказали, ты продаёшь квартиру? – в её голосе звучала надежда.

– Да, мам. Нашёлся хороший вариант.

– Я так рада, что ты одумалась! – мама явно воспряла духом. – Виктор говорит, что мы сможем добавить немного и купить четырёхкомнатную в нашем районе! Он уже договорился о просмотре на субботу.

Я глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.

– Мама, деньги от продажи я не отдам вам. Я покупаю квартиру в Казани и переезжаю туда. Насовсем.

В трубке повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только её дыханием.

– Ты… что? – наконец выдавила она.

– Я уезжаю. Меня повысили, перевели в головной офис. Я продаю квартиру здесь и покупаю там.

– Но… как же мы? Виктор уже присмотрел варианты! Мы были уверены… – её голос дрогнул. – Ты не можешь так поступить!

– Мама, я никогда не обещала вам денег. Это было ваше предположение.

Она разрыдалась в трубку.

– Ты бросаешь нас! Как ты можешь так поступать с родной матерью?! После всего, что я для тебя сделала!

В тот вечер мне звонили все – от тёти Светы до дальних родственников, которых я едва помнила.

Я слышала обвинения в предательстве, в чёрствости, в неблагодарности.

Кто-то плакал, кто-то угрожал, кто-то пытался давить на совесть.

Но впервые за долгое время я чувствовала уверенность в своем решении. Грузчики уже упаковали большую часть вещей, новая работа обещала интересные перспективы, а на столе лежали документы на уютную квартиру в старом центре Казани.

***

Прошло два года. Я живу в светлой квартире в центре Казани, с видом на реку.

Из окна виден древний кремль, а по вечерам я гуляю по набережной.

У меня интересная работа, новые друзья и, кажется, намечаются серьезные отношения с Тимуром из соседнего отдела.

Мама иногда звонит – первые месяцы она обижалась и почти не разговаривала, но постепенно наши отношения наладились.

Оказалось, что после моего отъезда Виктор всё-таки нашёл способ расширить жилплощадь, взяв ипотеку.

Наши разговоры стали спокойнее, без прежнего напряжения. Она даже начала интересоваться моей жизнью, расспрашивает о работе, о Тимуре.

Иногда я думаю – что было бы, согласись я тогда на их требования?

Наверное, сейчас бы жила в крошечной студии, измученная чувством несправедливости, а они бы всё равно нашли, за что меня упрекнуть.

Самое важное, что я поняла за эти годы – иногда единственный способ сохранить отношения с родными – это увеличить дистанцию между вами.

И самое важное, чему научил меня отчим, сам того не желая – рассчитывать только на себя и верить в собственные силы.

В моей новой гостиной стоит фотография отца – я нашла старый снимок у бабушки.

На нём он держит меня, трехлетнюю, на руках и улыбается.

Теперь он всегда со мной, в доме, где нас никто не назовет «бесполезной тратой денег».

Подборка рассказов для вас:

Источник