ЗВОНОК
Телефон зазвонил, когда я размазывала кашу по тарелке Витьки. Он сидел в своём стульчике с пластиковыми подлокотниками, весь заляпанный банановым пюре, и хохотал так, будто я рассказывала ему анекдот про трёх медведей.
Я взглянула на экран. «Олег».
Три буквы, которые всегда вызывают у меня тянущее чувство в животе. Как будто внутри кто-то скрутил мокрую тряпку.
Я потянулась за телефоном и нажала на зелёную кнопку.
— Да, — сказала я, прижимая трубку плечом и одновременно пытаясь стереть с Витькиной щеки размазанный банан.
— Надя, это я, — голос у него был такой, каким он всегда говорил, когда хотел чего-то добиться. Маслянистый. Скользкий. — Давай заеду к вам. Мне надо с тобой поговорить.
— Ты же сказал, что работаешь сегодня.
— Работаю. Но нашёл окно. Это ненадолго.
Я закатила глаза. «Ненадолго» у Олега означало, что он приедет, развалится на диване и будет ковыряться в телефоне, пока я бегаю вокруг него с чаем, а Витька норовит залезть к нему на колени.
— Олег, у нас нет ничего интересного. Даже кофе кончился.
— Надя, ну, мне не кофе нужен. Мне с тобой поговорить надо.
Этот его голос. Бархатный и липкий одновременно. Я вздохнула.
— Ладно. Приезжай.
Он бросил трубку, даже не попрощавшись.
ВИЗИТ
Олег появился через полчаса, как всегда, с коротким стуком и громким скрипом двери, которую я всё собиралась смазать, но руки так и не дошли.
Он был в своём любимом сером пальто, слишком длинном для человека его роста, и в чёрных ботинках, которые блестели так, будто их только что вылизала собака.
— Привет, — сказал он, стряхивая с плеча невидимую пылинку и оглядывая прихожую. — Ты не сильно тут разжилась, я смотрю.
Я ничего не ответила. Просто смотрела, как он снимает ботинки, аккуратно ставит их у двери, потом развязывает шарф, медленно, как будто у него был целый день, и наконец вешает его на крючок.
— Где Витька? — спросил он, заглянув через моё плечо в комнату.
— В спальне. Игрушки раскидывает.
Он кивнул, прошёл на кухню, сел за стол. Сел так, будто это была его кухня, его стол, его квартира.
— Чай есть?
— Я же сказала, кофе даже нет.
— Тогда воду.
Я поставила перед ним стакан воды. Он сделал небольшой глоток, потом взглянул на меня. Его глаза всегда были слишком бледными, почти прозрачными. Глаза рыбы.
— Надя, слушай. Я не буду ходить вокруг да около. У меня проблемы.
Я села напротив него, скрестив руки.
— Какие?
— Финансовые.
Я закатила глаза.
— Снова?
Он откинулся на спинку стула и развёл руками, как будто хотел показать, что мир жесток, и он тут ни при чём.
— Да не снова. Просто… Ну, так вышло. Мне нужно немного денег.
— У меня нет денег, Олег.
— У тебя есть. Ты в декрете, получаешь выплаты.
— Эти деньги дают на Витьку, а не для здорового лба.
Он улыбнулся. Эта его улыбка всегда вызывала у меня желание встать и уйти.
— Надя, ну ты же понимаешь, что я помогал вам, когда мог. Ты хочешь сказать, что я не заслужил помощи?
— Помогал? — я рассмеялась, даже сама удивилась, насколько громко это получилось. — Ты никогда никому не помогал. Ты всегда только брал.
Он выпрямился, его лицо стало жёстким.
— Я твой отчим. Не забывай этого.
— А мне кажется, ты забываешь, что мама умерла, и ты мне никто.
На секунду он застыл. Потом снова улыбнулся, но теперь улыбка была другой. Ледяной.
— Хорошо, — сказал он, подняв стакан с водой. — Тогда это просто просьба. От человека, который тебя вырастил.
НАПРЯЖЕНИЕ
Олег остался на ужин, как я и ожидала. Сначала он ел молча, потом заговорил снова:
— Надя, ну ты подумай. Я ведь не прошу много. Просто пару тысяч. Мне нужно закрыть кое-какие вопросы.
— Я сказала, у меня нет лишних денег.
— А если я попрошу не в долг? Просто… как подарок.
Я посмотрела на него, и внутри всё закипело.
— Какой ещё подарок? Ты серьёзно? Я одна с ребёнком, ты хочешь, чтобы я подарила тебе деньги?
Он откинулся на спинку стула и снова сделал эту свою мерзкую улыбку.
— Ты не одна, Надя. У тебя есть я.
— Ты пришёл сюда только потому, что тебе в очередной раз что-то от меня нужно.
Он перестал улыбаться.
— Ты несправедлива.
— А ты наглый.
Он встал, подошёл к окну, раздвинул шторы. Ночь уже спустилась на город, и огни домов напротив светились тускло, как мои усталые глаза.
— Ладно, — сказал он наконец. — Я понял.
— Что ты понял?
— Что ты неблагодарная.
Я рассмеялась снова, но теперь смех звучал сухо, как треснувшая ваза.
— Знаешь что, Олег? Я рада, что мама тебя не видит.
Эти слова задели его. Я увидела, как он сжал кулаки. Но он не сказал ничего.
— Спасибо за ужин, — сказал он вместо этого, натягивая пальто.
Я проводила его до двери. Он не оглянулся, не попрощался, только бросил:
— Ты ещё пожалеешь.
Когда я закрыла за ним дверь, мне стало легче. Как будто воздух в квартире стал чище.
ПРОБУЖДЕНИЕ
На следующее утро я проснулась от стука в окно. Сначала я подумала, что это Витька шумит, но нет. Кто-то стоял на улице и кидал камешки в стекло. Я выглянула и увидела Олега. Он стоял под деревом, с телефоном в руке, и улыбался.
Он что-то перебирал пальцами, худыми и длинными, на экране. Стоял, прислонившись к дереву, будто к столбу позора, и улыбался.
Нет, даже не улыбался — скалился. Как зверь, что знает, когда рвануть на добычу.
Я смотрела на него с третьего этажа и чувствовала, как по коже поднимается липкий холод. Было ощущение, будто он знает, что я смотрю. Знает, но не смотрит в ответ.
Просто стоит, дожидается, играет на нервах.
Я отодвинулась от окна, чуть не уронив Витькину бутылочку с молоком. Он зашевелился в своей кроватке, сонно повернул голову.
Ещё секунду — и начнёт кричать, требуя внимания, еды, тепла. Ещё секунду — и весь этот хрупкий утренний покой разлетится к чёpтoвой матери.
Я потянулась за телефоном. Олег сразу ответил.
— Ну что? — спросил он, будто мы договорились на какой-то сделке, а я почему-то не пришла.
— Что ты делаешь под моим окном?
— Надя, ты странная, — он хмыкнул, и я почти услышала, как он выдыхает пар в этот холодный утренний воздух. — Прохожу мимо, вот и всё. Решил поздороваться.
— Прохожу мимо? Ты стоишь там уже пять минут.
— Да ладно. Считаешь время? Это мило.
— Уходи, — сказала я тихо, чтобы не разбудить Витьку.
— А если не уйду?
Я нажала на «сброс», и тишина накрыла меня как купол. Но этот купол тут же затрещал. Телефон зазвонил снова. Я выключила звук, бросила его на стол. Потом вернулась к окну.
Он всё ещё там.
ДЕНЬГИ
К вечеру я уже не могла думать ни о чём другом. Олег всё же ушёл через какое-то время, но ощущение его присутствия осталось. Как будто он не ушёл, а растворился в воздухе, заполнил каждую щель, каждый угол.
Я сидела на кухне, на коленях у меня дёргался Витька, старательно выковыривая ложкой остатки манной каши из тарелки. С каждым его движением капли каши разлетались по всей кухне.
— Вить, ну хватит, — сказала я устало, пытаясь вытереть его лицо. Он вывернулся, засмеялся, и я почувствовала, как меня затопила волна раздражения.
Телефон снова зазвонил.
— Что тебе? — спросила я, не успев даже взглянуть на экран.
— Я зайду, — сказал Олег.
— Нет.
— Надя, ну хватит. У меня реально проблемы. У меня залог висит. Квартиру потеряю.
— Это не моя проблема.
— А если твоя? Ты правда хочешь, чтобы я тут на улице остался? Как тебе это?
— Хочу.
Он выдохнул, но не рассмеялся, как я ожидала.
— Я уже близко, Надя. Давай поговорим спокойно. Не доводи до абсурда.
И он сбросил.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Дверь он не постучал. Просто зашёл. Не знаю, как. Замок был старый, дешёвый, мать всегда любила экономить на мелочах.
Витька был уже в кроватке, и в квартире было темно, только ночник в углу детской светился, отбрасывая тёплый, мутный свет на стены.
Я услышала его шаги сразу. Тихие, но уверенные, как у человека, который точно знает, что делает.
— Надя? — его голос раздался где-то в прихожей.
Я вышла из комнаты, стараясь закрыть за собой дверь так, чтобы Витька не проснулся. В коридоре его тень уже двигалась ко мне, длинная, вытянутая, будто он сам был больше, чем есть на самом деле.
— Что ты делаешь? — прошептала я.
— Я пришёл поговорить.
— Я сказала, что не дам тебе денег.
— А я говорил, что не в долг.
Он стоял напротив меня, всего в двух шагах, но воздух между нами был густой, тяжёлый. Я почувствовала, как задрожали пальцы, но спрятала их за спину.
— Уходи, — сказала я. — Уходи, или я вызову полицию.
Он наклонил голову, словно я сказала что-то невероятно глупое.
— Надя, — тихо произнёс он. — Ты думаешь, я пришёл, чтобы просить?
Он сделал шаг вперёд, и я, сама того не осознавая, отступила назад.
— Ты не понимаешь. Мне нужны эти деньги. Не просто нужны. Это вопрос жизни/
— Это не мой вопрос, Олег.
— Да? — он засмеялся коротко, резко. — Это ещё как твой вопрос.
Он сделал ещё шаг, и теперь я почти чувствовала его запах — тяжёлый, резкий, смесь табака и пота.
— Где твои деньги, Надя? Где они?
Я не успела ответить. Он уже двигался к шкафу, где я хранила кошелёк, как будто знал. Как будто видел, как я туда их кладу.
— Олег, остановись!
Я шагнула за ним, но он был быстрее. Открыл дверь, нашёл кошелёк, достал деньги.
— Это всё, что у тебя есть?
Я бросилась к нему, схватила его за руку, но он оттолкнул меня. Не сильно, но достаточно, чтобы я пошатнулась и ударилась о шкаф.
— Надя, не истери. Это не твои деньги. Это… наши.
И снова эта его улыбка. Она была широкой, звериной, почти весёлой.
— Олег… — я прошептала, чувствуя, как ноги подкашиваются.
Он сунул деньги в карман и вышел, даже не оглянувшись.
Хлопок двери раздался как выcтpeл. Секунда — тишина, густая, давящая, как мокрый ватник. Я стояла, будто вкопанная, уставилась на дверь, будто она могла вернуть мне деньги или исправить всё, что только что произошло.
— Нет. Так нельзя. — Голос мой прозвучал хрипло, словно не я его произнесла.
Рядом Витька вдруг заворочался в кроватке, тонко запищал во сне. Как будто чувствовал, что что-то не так. Я подошла, поправила на нём одеяло, но руки тряслись так сильно, что я едва не сдёрнула всё к чёртoвой матери.
«Полиция. Надо вызвать полицию.»
Эта мысль сначала была еле слышной, как комар в темноте, но становилась всё громче, пока не превратилась в лязгающий звон внутри головы.
Я схватила телефон и набрала номер.
— Алло. Это… ко мне только что зашёл человек. Он… Он украл деньги. Это мой отчим. Нет, он ушёл. Да, ребёнок маленький, один. Да, адрес…
Сказала всё, что нужно, но голос мой звучал так, будто это не я говорила, а кто-то другой, издалека.
Сбросила вызов, присела на стул и уставилась на стол. Всё в комнате стало вдруг слишком ярким: контур бутылки, пятно на обоях, свет ночника, который теперь казался почти обжигающим.
ПОЛИЦИЯ
Через сорок минут в дверь постучали. Двое. Один — большой, квадратный, с лицом, будто выточенным из старой доски. Второй — молодой, усталый, тонкий, как лист бумаги, которому хочется лечь и не шевелиться.
— Где произошло? — спросил квадратный, оглядев меня так, будто я уже была частью протокола.
— Здесь, — ответила я, указывая рукой на комнату. — Он забрал деньги. Все.
— Кто он вам? — записывая что-то в блокнот, спросил второй.
— Отчим, — сказала я и замолчала на секунду. — Но он мне никто.
Квадратный кивнул. Присел на стул, достал бланк заявления.
— Заявление напишете?
— Да, конечно, — я схватила ручку. — Я хочу написать.
Я начала выводить слова. Строки получались кривыми, буквы лезли друг на друга, но каждое слово я выцарапывала, как ножом по стеклу. Словно таким образом вырезала его, этого человека, из своей жизни, из своей головы, из своей квартиры.
И тут раздался звонок в дверь.
Я замерла, ручка остановилась на полуслове.
— Это он, — шепнула я.
Квадратный поднялся медленно, будто это был просто очередной вторник, и он делал своё дело. Второй тоже двинулся, но лениво, как будто ему это всё уже надоело.
— Откройте, — сказал один из них.
Я подошла к двери, ключ в руках дрожал как лист на ветру. Открыла медленно, будто за дверью стоял не человек, а что-то огромное, чёрное, способное поглотить меня целиком.
Это был он.
Стоял в дверях, ухмыляясь, будто всё, что произошло, — это шутка, в которой он играет главную роль.
— Надя, — сказал он, глядя на меня сверху вниз. — Я тут подумал… Может, ты ещё где-то припрятала. Ну, зачем тебе деньги? У тебя же всё равно руки не из того места.
Я отступила назад, сделала вид, что боюсь, и не сказала ничего.
— Ну, молодец, что открыла, — сказал он, входя внутрь, как к себе домой. — Я быстро, не переживай.
Он прошёл в комнату, оглянулся, зацепил взглядом шкаф, кроватку, полки.
— Где, Надь? Говори сразу, не будем тратить время. — Он снова ухмыльнулся, его голос стал липким, как масло на руках.
И тут дверь за его спиной с грохотом захлопнулась. Щёлкнул замок.
Он обернулся.
— Надя? Ты что делаешь?
Из кухни вышли полицейские. Квадратный уже держал в руках наручники. Второй стоял чуть позади, на его лице всё ещё читалось раздражение, как будто всё это была не его работа, а досадное недоразумение.
— Олег Фёдорович, — сказал квадратный, медленно подходя к нему. — Вы задержаны.
— Что за чушь? — Олег отступил на шаг, потом ещё на один. — Надя, ты что творишь? Ты с ума сошла?! Это всё твоя мать… она бы этого не одобрила! Ты предала её!
Полицейский заломил ему руку, и Олег заорал. Не как человек, а как зверь, которого загнали в клетку.
— Тихо, гражданин, — сказал второй, обыскивая его. Через секунду он вытащил из кармана скомканные деньги.
— Вот, — он передал мне купюры.
— Ты за это ответишь, — процедил Олег, глядя на меня своими рыбьими глазами. — Я выйду. Я выйду, поняла? Ты думаешь, ты от меня избавилась? Ты ещё пожалеешь!
Он пытался вырваться, но квадратный затолкал его в коридор, где уже ждала машина.
ПОМОЩЬ
Когда дверь за ними закрылась, второй полицейский задержался. Он стоял в прихожей, держа руки в карманах, и смотрел на меня. Его глаза были уставшими, но в них читалась тень чего-то человеческого.
— Вы одна? — спросил он.
— Да, — ответила я, обнимая Витьку, который уже проснулся и начинал тихонько капризничать.
— Если что-то нужно будет… помощь какая-то… — Он протянул мне визитку. — Можете позвонить.
— Спасибо, — сказала я, сжимая в руке маленький кусок картона.
Он кивнул, вышел, и в квартире снова стало тихо.
Я встала у окна, посмотрела, как машину с Олегом увозят за угол. Витька потянулся ко мне, что-то лепетал, и его тепло, маленькое, слабое, заполнило ту пустоту, что жила внутри меня последние часы.
— Всё будет нормально, — сказала я ему. И себе.
Самые читаемые рассказы: