— Милый, — с порога заговорила она, — так больше нельзя! Меня твоя супруга поселила в проходной, словно ненужную кошку!
— Вы же приехали без уведомления. Мы не рассчитывали на ваш визит. Извините, но других помещений нет.
— Какая же ты, Агнесса, бездушная, — покачала головой теща. — Вот Линочка бы никогда…
Агнесса вынырнула из сна под резкое жужжание машинки для бритья.
Мирон торопился в деловую поездку — поезд в Новосиб отправлялся в полдень, а на улице уже тянуло утренней прохладой.
Сквозь запотевшие окна еще просачивался предрассветный сумрак, а в детской уже послышалось копошение — близняшки проснулись, зашуршали простынями, зашептались.
— Девочки, еще рано, — тихо отозвалась Агнесса. — Попробуйте еще поспать.
— Не хотим, мамочка! — донесся голос Алисы. — Мы хотим папу проводить!
Соня согласилась с сестрой, и вот уже обе, взлохмаченные, в пижамах с зайцами, приникли к отцу, обвив его, как плющ обвивает дерево.
— Ну вы и вертлявые, — засмеялся Мирон, целуя дочек. — Я всего на семь дней уеду.
— Семь дней! — протянула Соня. — Это сто шестьдесят восемь часов!
— Или десять тысяч восемьдесят минут, — добавила Алиса.
Мирон засмеялся, крепко прижал своих маленьких эрудитов. А Агнесса наблюдала за ними, чувствуя — как же ей повезло с этой семьей.
Она вспомнила, как двенадцать лет назад, узнав, что будет двойня, охватила тревога. А теперь не представляла себя без этих двух искорок.
Звонок в дверь прозвучал, когда Мирон застегивал сумку. Все насторожились.
— Кто же это в такую рань? — удивился он.
Агнесса пошла открывать. На пороге стояла Галина Аркадьевна — свекровь, которую никто не звал.
— Привет, Агнешенька! — пропела она, почти танцуя в прихожую. — А я вот взяла и приехала!
У нас в лицее каникулы, думаю, заеду к сыночку, к внучкам.
Услышав голос матери, Мирон вышел в коридор.
— Мама? — озадаченно протянул он. — Почему ты не предупредила?
— А что, теперь мать должна записываться? — Галина Аркадьевна уже стягивала ботфорты. — Я ведь не посторонняя! Или у вас тут тайны?
Агнесса тихо стиснула губы. Всё как всегда — без “здравствуйте”, без “до свидания”, появляется, как буря. И ведь знала, что Мирон в отъезд собирается — они говорили накануне.
— Мам, я через два часа уезжаю в командировку, — тихо сказал Мирон. — На неделю.
— Ну и прекрасно! — бодро сказала теща. — Поможешь сумки внести, а потом езжай. А мы с девочками тут поживём. Правда, куколки?
Близняшки переглянулись. Лица их ясно говорили — они не в восторге.
— Агнешенька, — свекровь уже хлопотала на кухне, — а чем мы сегодня завтракаем? Я с дороги изголодалась!
“Мы” — ехидно повторила про себя Агнесса, а вслух сказала:
— Овсянка с яблоками и корицей, Галина Аркадьевна.
— Овсянка? — недовольно сморщилась гостья. — Не, это не дело.
Вот Линочка всегда пекла оладушки — такие мягкие, с пылу, с жару…
Агнесса сжала зубы. Началось…
Опять будет вспоминать эту Линочку — дочку соседки, на которой она мечтала женить Мирона.
— Мама, хватит, — устало бросил он. — Я тебя просил.
Но свекровь уже разошлась:
— Что такого? Линочка — умница. И готовит, и порядок знает. Не то что некоторые — кашей людей кормят.
— А я люблю кашу, — вдруг твёрдо сказала Соня.
— И я! — поддержала сестра.
Галина Аркадьевна притихла, но ненадолго.
— Ну, чай тогда заварите, — сдалась она. — А после я в ванную — освежиться. Потом покажете, где я жить буду.
— Где-где… — вздохнула Агнесса. — В зале, на диване. У нас больше нет мест.
— Как это нет? — возмутилась свекровь. — А детская? Пусть девочки туда, а я в их комнату.
— Нет! — дружно закричали Алиса и Соня.
— Мам, — тяжело сказал Мирон, — девочки остаются в своей комнате. Ты приехала без предупреждения. Будешь в гостиной.
Галина Аркадьевна сжала губы.
— Ну конечно, — процедила она, — родную мать — и на проходной диван!
А вот Линочка бы…
— Мне пора, — сказал Мирон, поднимая чемодан. — Агнесса, вызови, пожалуйста, такси.
Она согласно кивнула. Возможность уйти из кухни была как спасение. Руки дрожали, пока набирала номер.
Целая неделя. С женщиной, которая её не выносит. Как выстоять?
— Держись, — шепнул Мирон, обнимая. — Я вечером позвоню.
Улыбка у неё получилась кривоватой — за спиной стояла мрачная тень недовольной свекрови.
После отъезда Мирона тишина в квартире звенела. Галина Аркадьевна громко возмущалась в ванной — “грязь”, “полотенца разбросаны”.
Агнесса переглянулась с дочерьми.
— Мам, может, убежим к бабушке Тане? — шепнула Алиса.
— Нельзя, родная, — вздохнула мать. — Бабушка Галина к нам приехала, потерпим.
“Иногда хочется самой сбежать…” — подумала она.
День тянулся, как резиновый жгут.
Свекровь цеплялась ко всему: от кружек до запаха мыла. Особенно её возмущал “отсутствие приличного обеда, как у Линочки”.
— В нормальных домах в час обед. Обязательно с первым блюдом! — вещала она.
Агнесса сжимала кулаки под столом. Всё ради мужа и дочерей.
К вечеру, когда свекровь вновь заикнулась про “неудобный диван”, Агнесса не выдержала:
— Вы приехали неожиданно. Мы не готовились. Извините — других мест нет.
— Какая ты холодная, Агнесса, — покачала головой свекровь. — Линочка бы…
— Бабушка! — воскликнула Соня. — Нам не интересна эта Линочка!
Свекровь покраснела, но замолкла.
Поздно вечером позвонил Мирон. Агнесса, закрывшись в спальне, шептала ему о дне. Муж только вздыхал.
— Потерпи, родная, — сказал он. — Осталось три дня. Я вернусь и все улажу.
Но эти трое суток казались вечностью. Свекровь вела себя как хозяйка, переставляла мебель, устанавливала порядки.
— У подруги Марии внучка — та в театр водит, а здесь только телефоны, — роптала она.
— У нас каникулы! — взвизгнула Алиса.
— Вот именно! — торжествовала свекровь. — Самое время по музеям!
— Я работаю, — устало сказала Агнесса. — Девочкам нужен отдых.
— Отдых! — всплеснула руками свекровь. — А вот Линочка…
— Мам, можно к Маше? — взмолилась Соня.
— Идите, конечно, — кивнула мать. Хоть немного тишины.
— Видали, бабушку и то сторонятся! — пробормотала Галина Аркадьевна.
Вечером она поймала Агнессу на кухне:
— Распустила ты их. В их возрасте уже хозяйничать должны! А твои только шастают да тыкают в экраны.
— Учатся хорошо, — сдержанно ответила Агнесса. — И в музыкалку ходят.
— Пятёрки! — передразнила теща. — А пользы?
— Извините, — перебила Агнесса. — Мне рано вставать.
Когда вечером позвонил Мирон, она выдохнула в трубку:
— Я не выдержу. Она… невыносима.
— Потерпи. Осталось недолго.
Последние дни тянулись мучительно. Галина Аркадьевна будто намеренно доводила всех.
— Не жизнь, а балаган, — роптала она.
Когда наконец приехал Мирон, свекровь встретила его с притворными слезами:
— Сынок, я не выдержу! Твоя жена поселила меня, как бродячую псину!
— Довольно, — тихо сказал он. — Мама, я все понял. Сейчас вызову тебе такси.
— Такси? Куда?
— До вокзала. Поезд до Тулы через два часа. Я куплю билет.
— Сынок, ты что…
— Мама, — он подошёл близко, — это мой дом. Моя семья. И мы живём по своим правилам. Без чужих поучений. Ясно?
— Да это она тебя…
— Она — моя жена.
Разговор окончен.
Когда дверь за свекровью захлопнулась, Агнесса выдохнула впервые за несколько дней.
Мирон обнял её крепко:
— Прости. Надо было раньше…