— Тамарочка, привет! Я тут мимо проходила и решила заглянуть.
Субботнее утро наполнялось ароматом свежесваренного кофе и ленивой умиротворённостью. Тамара расположилась в новом, невероятно уютном кресле у окна, поджав ноги. На невысоком столике рядом ароматно дымился большой бокал капучино с пушистой молочной пеной, лежал надкусанный круассан, а рядом лежала раскрытая книга. Тишина висела в воздухе, словно ощутимая и редкая ценность среди рабочих дней, и она смаковала каждое её мгновение. Резкий, настойчивый звонок в дверь взорвал эту хрупкую идиллию.
На пороге появилась Ольга Викторовна. Её плотная и массивная фигура полностью заслоняла свет с лестничной площадки. Она появилась не просто с визитом, а словно с проверкой. Её острый и оценивающий взгляд мелькнул мимо Тамары, мгновенно заметив новую мебель, дорогую кофемашину на кухне и даже стопку модных журналов по дизайну.
— Проходите, Ольга Викторовна, — отступила Тамара вглубь коридора, ощущая, как приятное расслабление сменяется холодным напряжением.
Свекровь вошла в квартиру не как гость, а словно хозяйка, вернувшаяся осмотреть свои владения после длительного отсутствия. Она не сняла пальто, просто расстегнула его, демонстративно положив сумку на комод.
— Хорошо устроились, — сказала она, но в её голосе не звучало похвалы. Это было скорее упрёком, поданным как факт. — Деньги у тебя на всякие излишества есть, а я вот на рынок сходить не могу — цены кусаются.
Она подошла к кухне, остановилась посреди и оглядела комнату своим властным взглядом. Тамара молча следовала за ней, чувствуя себя словно на допросе, который только набирал обороты. Предчувствие оказалось верным.
— Ты же вчера зарплату получила? — обернулась Ольга Викторовна, сложив руки на груди. Вопрос прозвучал без стеснения, чётко и прямо. — Расскажи-ка, дорогая, на что тратишь, сколько получаешь. Алексей совсем разленился, копейки не даёт, заявляет, что теперь сам распоряжается. Мне нужно знать, куда уходят семейные деньги.
Тамара застыла. Она почувствовала, как наглость таких слов пробивает её терпение. Медленно сложила руки на груди, зеркально повторяя позу свекрови, но вкладывая в это не наступление, а глухую защиту.
— Простите, но почему я должна перед вами отчитываться о своих финансах?
Свекровь задирала подбородок, лицо покрывало оскорбление. Фальшивая улыбка исчезла.
— Как же так! Мы же одна семья! Я обязана знать, на что уходят деньги, может, ты транжиришь их на пустяки, а сыну моему, моему Алексею, потом на нужное не хватает! Я мать — я имею право контролировать, чтобы его не обманывали!
Последнее слово прозвучало с особым нажимом, чтобы задеть и поставить на место. Но реакция Тамары оказалась противоположной. Внутри неё, долго сдерживаемое и подавленное, взорвалось громким разрывом. Спокойствие испарилось, уступив место холодной, резкой ярости.
— А вы, Ольга Викторовна, совсем забыли о мерах? Думаете, раз вы моя свекровь, значит, имеете власть распоряжаться моим кошельком? Ошибаетесь!
— И что вы говорите? С каких пор это так?
— Вот с этих пор! Мои доходы и расходы — исключительно моё дело. Алексей закрыл вам доступ к своим финансам, и явно не просто так. И я вам советую с такими требованиями ко мне не подходить.
Она сделала шаг навстречу, и теперь уже свекровь отступила инстинктивно. Взгляд Тамары оставался прямым и бескомпромиссным. Лицо Ольги Викторовны покраснело от неожиданного прилива крови. Она открыла рот, чтобы накричать, но Тамара опередила её, указав подбородком в сторону коридора.