Я никогда не предполагала, что однажды на многолюдном рынке столкнусь со своим школьным учителем спустя столько лет. Но вот он появился, позвав меня по имени так, будто между нами не прошло ни одного дня.
Из обычного вежливого разговора возникло нечто совершенно неожиданное, о чем я раньше даже не смела мечтать.
Когда я училась в школе, Игоря Сергеевича любили абсолютно все. Он недавно окончил университет и умел превращать скучные уроки древней истории в захватывающий сериал. Энергичный и остроумный, да и, если честно, слишком привлекательный для учителя.
Для большинства он был “классным преподавателем”, благодаря которому учёба шла легко и интересно. Для меня же он оставался просто Игорем Сергеевичем — добрым и весёлым взрослым, который всегда находил время для учеников.
— Ольга, твой разбор Декларации Независимости впечатляет, — однажды сказал он мне после урока. — У тебя острый ум. Ты не задумывалась о юридическом?
Я пожала плечами, сжимая тетрадь:
— Не уверена… Может быть? История кажется проще, чем математика.
Он улыбнулся:
— Поверь, с математикой всё становится легче, если не забивать голову слишком сильно. А история — это про настоящие истории. И ты умеешь их замечать.
В шестнадцать лет это не значило для меня многого. Он был просто учителем. Но я не могу сказать, что его слова исчезли из памяти.
А потом наступила жизнь. Выпускной, переезд в Кременчуг, карьера — школьные воспоминания остались позади. Или, по крайней мере, мне так казалось.
Прошло восемь лет. Мне исполнилось двадцать четыре, и я вернулась в родную Боярку, устав от городской суеты. Когда я гуляла по рынку, внезапно услышала знакомый голос:
— Ольга? Это ты?
Я обернулась и увидела его. Только теперь он был не «Игорь Сергеевич», а просто Игорь.
— Игорь Се… Игорь? — запинаясь, пробормотала я, чувствуя, как щеки покрываются румянцем.
Он улыбнулся — та же улыбка, но теперь более мягкая, с оттенком зрелости.
— Можешь не обращаться ко мне «Сергеевичем» больше.
Это казалось почти нереальным — стоять перед человеком, который когда-то проверял мои сочинения, а теперь смеяться с ним, как с близким другом. Тогда я ещё не знала, что этот момент сильно изменит мою жизнь.
— Ты всё ещё преподаёшь? — спросила я, поддерживая корзинку с овощами.
— Да, — кивнул он, заложив руки в карманы куртки. — Только теперь это не история, а английская литература.
— Литература? — с удивлением пробормотала я. — А история куда подевалась?