Дмитрий Иванович был известен в определённых кругах. Не являясь знаменитостью, он всё же был достаточно узнаваем: обычный мужчина, управлявший рестораном в центре города, передвигался на бережно ухоженном «Мерседесе» десятилетней давности.
Его дети учились в престижной школе, а жена Ирина занимала должность в банке. Казалось, что эта семья среднего класса усердно демонстрировала свое благополучие.
Однако вскоре произошло то, что обычно скрывают за выражением «семейные обстоятельства».
Ирина сообщила о разводе в декабре — именно в тот день, когда Дмитрий подводил итоги премий сотрудникам и ожидал новогодний корпоратив.
Она говорила коротко и безэмоционально, словно не разрушала семейное гнездо, а просто увольняла работника: новый мужчина, дети остаются с ней, квартира тоже.
Тем временем Дмитрий, сидя перед экраном с недооформленной таблицей в Excel, мог думать лишь о необходимости на следующий день забрать костюм Деда Мороза из химчистки.
— Двадцать лет, — выдавил он вслух, когда Ирина начала упаковывать свои вещи.
— Что двадцать лет? — ответила она из спальни.
— Ничего.
Он так и не смог понять, когда именно они перестали быть семьёй и превратились в просто соседей по одной квартире. Возможно, это случилось постепенно — между ипотекой и родительскими собраниями, между его задержками на работе и её постоянной усталостью.
Первые месяцы после развода Дмитрий словно затерялся в собственной прежней жизни. Он снимал однокомнатную квартиру вблизи ресторана — ночевать в заведении не представлялось возможным, так как каждое утро начиналось с прихода поставщиков.
Помещение источало запах свежего ремонта и одиночества. Он приобретал готовую еду в магазине и погружался в сериалы про идеальные семьи, где всегда царила идиллия.
Дела в ресторане ухудшались ещё до развода. Рядом появились два новых заведения — одно специализировалось на суши, другое предлагало авторские блюда с ценами, сравнимыми с московскими.
Его ресторан назывался просто — «Европа», что в эпоху инстаграма звучало почти как приговор. Посетители уходили к конкурентам, а Дмитрий всё больше уходил в себя.
— Делай так, как считаешь нужным, — стал его стандартным ответом на любые вопросы по работе.
Елена Сергеевна, его ассистентка, пыталась справляться самостоятельно, но без настоящего руководства работа только имитировалась. К весне доходы ресторана едва покрывали расходы.
В мае друзья уговорили Дмитрия сходить в баню. Василий Петрович, сосед по гаражу, и Алексей, бывший женатый приятель, решили провести мужскую терапию.
— Перестань грустить, — говорил Алексей, размахивая веником. — После развода я словно заново родился! Никого дома не ждёт, никто не пилит. Живу только для себя!
— Ты и прежде жил только для себя, — заметил Василий. — Даже когда был женат.
— И правильно!
Дмитрий промолчал, потягивая пиво. Ему не хотелось ни о чём говорить, но друзья продолжали свои попытки.
— А может, стоит куда-нибудь съездить? — внезапно предложил Василий. — Передай ресторан кому-нибудь временно. Пусть там всё функционирует само собой.
— Кому? Ольге? Она и так тянет всё на себе.
— Даже той женщине, что посуду моет — Нине. Хуже уже не будет.
Дмитрий посмотрел на него с удивлением.
— Нина Алексеевна? У неё же судимость!
— И что? — возразил Алексей. — Зато не ворует. За два года у нас ничего не пропало.