Он взглянул сначала на Владимира, затем снова перевел взгляд на Ольгу.
— Ты быстро… все забыла, — произнес он с притворным неодобрением.
— Я не забывала. Просто не зацикливаюсь на прошлом, — спокойно ответила она.
Владимир неодобрительно посмотрел на Игоря. Они пошли дальше, оставив Игоря одного посреди толпы. Его взгляд долго не отпускал знакомый силуэт, пока тот не исчез в шумном, ярком пространстве торгового центра. — Мы переезжаем, — холодно сказала Светлана. — Мама передала нам ключи.
— Какие ключи? — Марина почувствовала, как дыхание перехватило.
— От квартиры. Она сказала, что ты согласилась. Теперь мы будем здесь жить.
Марина почти год проживала с дочерью Леной в однокомнатной квартире на последнем этаже панельной пятиэтажки. Квартира досталась ей после развода. Скорее, осталась. Потому что она была оплачена в браке, но восемьдесят процентов средств вложила именно Марина.
Муж не стал спорить — сам подписал все документы, уходя к другой женщине. Оставил короткое послание: «Ты справишься. Ты сильная». Действительно, справляться приходилось ей самой.
Каждое утро Марина вставала раньше дочери, готовила завтрак, будила Лену, собирала ее в детский сад. Затем ехала на маршрутке в офис. День проходил незаметно.
Домработницу позволить не могла, да и не хотела, чтобы посторонние вмешивались в ее жизнь. Казалось, что если она утратит контроль хотя бы над чем-то, вся жизнь пойдет под откос.
Квартира была уютной: светлые стены, бежевые шторы, шкафы и несколько полок. Марина специально выделила угол под детскую зону, где Лена играла с любимыми игрушками и спала. Дочь обожала засыпать, прижимаясь к плюшевому зайцу и слушая сказку, которую читала мама.
Все было спокойно, пока в жизнь Марины не вмешалась семья. Первой заговорила Светлана — младшая сестра. Она позвонила поздним вечером, когда Марина укладывала Лену спать. «Туры для семейного отпуска — Марина, у меня серьезный разговор».
Женщина задержала дыхание. Общались они редко. После рождения второго ребенка Светлана почти перестала выходить на связь. Двое малышей погодок не оставляли времени ни на отдых, ни на разговоры.
— Слушаю.
— Ты же знаешь, что у нас с Сергеем двое мальчиков, и здесь нам с мамой тесно. Мы подумали… может, ты переедешь к маме? Ведь вы с Леной вдвоем. А мы бы пожили у тебя, хотя бы временно.
— К маме? — переспросила Марина, не поверив своим ушам. — Я не хочу съезжать из своей квартиры.
— Ну… она не совсем твоя. Ведь куплена была в браке. Ты не одна внесла деньги.
— Но ты знаешь, кто на самом деле вкладывал средства. Я работала на двух местах. Копила каждую копейку, отказывала себе во всем. Ты тогда только училась в институте и не работала.
— Я не об этом. Просто… у нас двое детей. А у тебя один. Неужели тебе так сложно поделиться?
После этого разговора Марина долго не могла уснуть. Вспоминала дождливые вечера, когда задерживалась на подработке, перекусывая всего одной булочкой, лишь бы оплатить ипотеку. А теперь ей говорят: «Поделись». В субботу утром, когда Марина собиралась печь оладьи, в дверь позвонили. На пороге стояла Галина Ивановна — ее мать, в светлом плаще и с аккуратной сумкой через плечо. В руках — пакет с гостинцами для внучки: несколько упаковок мармелада, яблоки и сладкие леденцы.
— Привет, доченька. Соскучилась, решила навестить. Можно? — улыбнулась так, как умеет только мать, когда хочет добиться своего.
Марина удивленно посмотрела на нее. С тех пор, как отказалась пустить Светлану в квартиру, прошло несколько дней, и она понимала, с какой целью пришла Галина Ивановна.
— Заходи, — кивнула она, приглашая мать войти.
Лена сидела за столом, раскрашивая очередную картинку. Увидев бабушку, радостно воскликнула:
— Бааабушка пришла!
Галина Ивановна тут же потянулась к внучке, обняла, поцеловала и передала принесённый пакет. Некоторое время женщина внимательно наблюдала, чем занята девочка. В это время Марина завершала приготовление.
Когда сели завтракать, Марина внимательно смотрела на мать. Она поняла, зачем та пришла, и ждала — когда же начнутся разговоры.
— Как ты, Марина? Много работаешь? Устаешь? — начала Галина Ивановна, тихо помешивая чай.
— Как обычно, — коротко ответила Марина.
— А Леночка? Ходит в садик? Не болеет? — Все хорошо, мама. Лучше скажи, зачем пришла.
Галина Ивановна глубоко вздохнула, словно разговор давался ей с трудом.
— Маринка, ты же знаешь… Светлане тяжело. Четверо взрослых и двое детей. У нас хоть и три комнаты, но тесновато. А ты в квартире одна с Леной. Просторно, красиво. — Она оглянулась вокруг с легкой завистью.
— Мам…
— Послушай, — прервала мать. — Я не прошу навсегда. Просто на время. Пока они что-то не найдут. Поживете вместе с нами. Тебе не привыкать.
Марина почувствовала, как сердце сжалось. Те же слова, те же интонации, что у Светланы. Фразы — словно заученные.
— Мама, это моя квартира. Я вложила в неё свои деньги и силы. Помню, как три года подряд ходила на работу в одних брюках, как мы с мужем во всем отказывались, чтобы выплатить ипотеку. Никак не позволю, чтобы меня из нее выселили.
— Никто тебя не выселяет! — вспыхнула Галина Ивановна. — Мы семья! Нужно помогать друг другу. Светлана — твоя сестра. У неё дети. Она не справляется. Сергей сейчас без работы. Ты просто эгоистка.
— Эгоистка? — встала Марина. — А когда я в двадцать три года работала днями и ночами, чтобы была крыша над головой, где вы были? Где твоя поддержка, мама? Почему тогда никто не говорил: «Нужно поддержать Марину»? Галина Ивановна молчала.
— Эта квартира моя. Никому её не отдам. И жить с вами, где кругом постоянный шум, истерики и крики, я не собираюсь. Я не обязана жертвовать своим трудом даже ради сестры.
Лена уселась в уголке, крепко прижимая зайца. Марина подошла и обняла дочурку.
— Нам здесь комфортно, мама. Мы с Леной живем спокойно. Я не желаю всё это потерять. Надеюсь, ты меня поймешь.
Мать некоторое время молчала, затем встала, поправила сумку и с горечью сказала:
— Ты изменилась, Марина. Стала жесткой. Раньше ты была добрее.
— Нет, мама. Я просто перестала быть удобной.
Галина Ивановна ушла, не попрощавшись. Лена заглянула маме в лицо:
— Мама, мы ведь не переедем, правда?