Марина присела на корточки и крепко прижала к себе дочь:
— Нет, дорогая. Мы останемся здесь. В нашем доме.
Прошло уже две недели. Марина старалась обходить мысль о визите матери стороной. Общения со Светланой не было, и, к её удивлению, та не звонила ей. Однако однажды вечером, возвращаясь с Леной из детского сада, Марина заметила у подъезда газель, а рядом Сергея, который выгружал коробки. Рядом стояла Светлана с детьми.
— Что вы здесь делаете? — Марина остановилась в испуге. — Мы переезжаем, — ответила Светлана холодно, не встречая взгляда. — Мама дала нам ключи.
— Какие ключи? — Марина вдруг ощутила, как дыхание перехватило.
— От этой квартиры. Мама сказала, что ты согласилась. Мы собираемся здесь жить.
— Простите? — Марина сжала зубы. — Это моя квартира. Вам известно, на кого она оформлена?
В этот момент Марина вспомнила, что мать, уходя, на мгновение задержалась в коридоре. Именно тогда она заметила второй комплект ключей, лежавший на видном месте.
Сергей остановился с коробкой в руках.
— Светлана, мы, кажется, что-то неправильно поняли? — пробормотал он.
Марина подошла к двери и проверила замок. Ключ вращался без проблем, всё было так же, как прежде. Она вошла внутрь, захлопнула дверь и тут же заперла её с внутренней стороны. Сергей стал неистово стучать, а затем зазвонил телефон.
— Марина, открой им! Не упрямься. Пусть поживут. Не будь глупой! — кричала в трубку Галина Ивановна. Руки девушки начали дрожать от напряжения. С трудом дойдя до стола, она включила лампу и взяла папку с документами: договор купли-продажи, нотариальные расписки, подтверждение личного вклада в покупку квартиры. Всё было на своих местах. От матери можно было ожидать что угодно. Между тем Сергей продолжал стучать — сначала тихо, потом всё настойчивее. Марина стояла в коридоре, растерянная, не зная, что предпринять. Из окна кухни доносились крики Светланы, которая стояла внизу, но слова разбирать было трудно. Едва слышались обрывки: «…всё равно пустишь…», «…тебе некуда идти…»
Сергей не унимался — сначала стучал кулаками, затем стал пинать дверь.
Глубоко вдохнув, Марина набрала номер полиции.
— Алло, полиция? Прошу, приезжайте, в мою квартиру пытаются войти.
Оперативные службы прибыли быстро. У подъезда Сергей всё ещё с коробкой у двери стоял. Светлана заметила полицейских первой и побледнела. Марина открыла дверь лишь убедившись, что это действительно сотрудники правоохранительных органов.
— Эта квартира — моя, — спокойно сказала она, показывая им документы. — Эти люди попытались вселиться без моего разрешения, их, скорее всего, к тому подтолкнула моя мать. Без моего согласия.
Полиция всё тщательно проверила, побеседовала с Сергеем и Светланой. Через двадцать минут коробки вновь оказались в багажнике автомобиля.
Светлана, не поднимая взгляда, прошипела:
— Ну и посмотреть только, как ты всё устроила. Увидишь, в этой квартире тебе не будет счастья.
Марина промолчала, лишь закрыла дверь и повернула ключ в замке.
Минул месяц. Жизнь практически не изменилась. Лена посещала детский сад, а вечерами они с Мариной вместе рисовали, лепили из пластилина и смотрели мультфильмы. Марина продолжала работать.
Она вновь начала вставать по утрам с лёгким сердцем. По выходным иногда они вместе с Леной ездили в парк, покупали мороженое, гуляли у пруда. В квартире воцарился уют: аромат свежей выпечки, смех Лены, мягкий свет лампы перед сном, когда они читали книгу.
Светлана так и не смогла простить сестру. После неудавшейся попытки захвата квартиры она прекратила всякое общение. Ни звонков, ни сообщений. Лишь однажды Марина увидела её на другой стороне улицы — с коляской и Сергеем. Светлана бросила взгляд в её сторону, сжала губы и отвернулась.
Это уже не трогало Марину.
А вот Галина Ивановна заметно похорошела не в лучшую сторону. Голос по телефону стал менее уверенным, походка утратила бодрость. Женщина всё чаще жаловалась на головные боли и усталость. С каждым днём к ней приходило осознание: она поступила неправильно. Не только с ключами и «переездом», но и в отношении старшей дочери в целом.
Светлана и Сергей находились в постоянных ссорах. Почти каждую неделю они ругались. Внуки просыпались ночью и плакали. Сергей злился, Светлана кричала, называя его «не мужиком». Иногда Сергей уходил ночью и потом возвращался. Постоянной работы у него не было, только нерегулярные подработки — грузчиком или на стройке. Все деньги уходили на еду, и всё чаще — из пенсии Галины Ивановны. Она практически всю её отдавала им, иначе у Светланы начинались истерики.
— Мы с детьми на улицу пойдем, да? Ты хочешь, чтобы твои внуки голодали? — кричала дочь.
И мать, вздыхая, открывала кошелёк вновь.
Но спокойствия не было. Вечерами Галина Ивановна сидела у окна и наблюдала, как медленно гаснут фонари во дворе. Ей не хватало тишины, той, которая была у Марины. Уюта, которого раньше она даже не пыталась понять. Она вспоминала, как легко и буднично взяла те ключи, убеждая себя, что «Марина поймёт», что «всё ради семьи». Теперь же ей было стыдно. Особенно в моменты, когда Марина посылала короткие голосовые сообщения с рассказами Ани:
— Бабушка, я нарисовала зайчика! Он держит цветок. Это для тебя.
Или фотографии с прогулки: Лена в новой шапочке на фоне осенних листьев.
Несмотря ни на что, Марина не держала обиды. Именно это мучило Галину Ивановну сильнее всего.
Однажды она пришла к Марине без предупреждения. Долго стояла под дверью, лишь потом позвонила.
— Мам… Что случилось?
— Просто хотела увидеть Лену.
Лена подбежала и обняла бабушку. Марина пригласила их поужинать вместе. Они не вспоминали прошлое, говорили о погоде, садике, работе. Мать выглядела уставшей, в её глазах была необычная мягкость.
Перед уходом она взглянула дочери в глаза:
— Прости меня. Тогда я… действительно не понимала. Светлана — шумная, а ты всегда справлялась. Наверное, я просто привыкла считать, что ты справишься и дальше. Это была ошибка.
Марина не знала, что ответить. Она лишь крепко обняла мать, молча.
Прошло полгода. Светлана с Сергеем так и оставались у матери: пособия, пенсия и постоянные претензии. Галина Ивановна всё чаще думала о том, чтобы побыть у старшей дочери хотя бы несколько дней — в тишине, но не решалась. Слишком многое уже произошло.
А Марина, наконец, начала мечтать. Может, накопит на ремонт. Может, когда Лена подрастёт, возьмёт кредит и расширится. Или хотя бы съездит в отпуск. Впервые за долгое время ей казалось, что впереди ещё многое.