Пальцы Алексея неспешно рисовали круги на столе, словно повторяя узор, доступный лишь ему одному. «Чуть больше года назад, именно здесь, в этом кафе, я встретил любовь всей своей жизни. Звали ее Ирина. Она всегда опаздывала», — начал он, и на его губах появилась легкая улыбка.
«А я всегда ждал. Так у нас было принято». «Она делала это специально, чтобы заставить вас ждать?» — спросила я. Алексей тихо рассмеялся, но смех был скорее печальным.
«Ни в коем случае. Никогда нарочно. Но если она говорила, что придет в шесть, я знал, что появится в шесть пятнадцать, взволнованная, извиняющаяся, рассказывая о каком-то удивительном происшествии — потерянном кошельке, убежавшей собаке, старом знакомом, которого встретила.
Всегда была какая-то история». Он выдохнул, небрежно помешивая чай. «И каждую из них я обожал». Я улыбнулась, представляя эту картину. «Она, должно быть, была… удивительной». «Так именно и было. Мы встретились уже в зрелом возрасте, без иллюзий и сказок. Все было далеко от идеала, но надежно. И впервые стабильность казалась чем-то… безопасным». Его улыбка исчезла, уступив место грусти. «Год назад я пригласил ее сюда на свой день рождения. Планировал нечто особенное».
Он замялся и потянулся в карман. Когда рука снова появилась, в ней была маленькая бархатная коробочка. «Я собирался сделать ей предложение». Я резко вдохнула. «Правда?» «Я сидел за этим же столом, заказал ужин на двоих и ждал. Но… она так и не пришла».
Я словно застыла, боясь пошевелиться, чтобы тяжесть его слов не разрушила ничего между нами. «Что случилось?» «Я не знаю». Сжатие коробочки стало сильнее.
«Я звонил. Писал. Искал. Но она будто испарилась. В один момент она была со мной, а в другой… ее уже нигде не было». «А сейчас?» — наконец спросила я. Он устало вздохнул. «Сейчас я снова пришел сюда и заказал ужин на двоих».
«У вас есть ее фотография?» Он кивнул и достал из кошелька изношенную фотографию. Женщина с улыбкой, направленной в камеру. Глаза, полные тепла, озорства и жизни. Я внимательно разглядела ее лицо. «Позвольте мне сохранить это несколько дней», — внезапно предложила я.
— «Приходите в понедельник на кофе». Он поднял бровь. «Зачем?» — спросил он. — «Потому что эта история ещё не завершена».
Я не была детективом. Никогда раньше не искала пропавших людей. Но знала одно — никто не исчезает просто так. Начала с газет, перелистывая старые выпуски в подсобке кафе, где копились забытые журналы для посетителей.
Мои пальцы скользили по пожелтевшим страницам, глаза перебегали заголовки. Ничего. Ни сообщений о происшествиях, ни объявлений о пропаже, ни малейших упоминаний об неопознанной женщине. Переходила к телефону, просматривая кременчугские форумы и архивы местных новостей.
Все впустую. Это казалось нелогичным. Люди не могут просто раствориться в воздухе. Разочарование давило на меня. Я вздохнула и уткнулась лбом в стойку. «Думай, Ольга. Думай». И вдруг меня осенило. Больницы. Если с ней что-то случилось в ту ночь — если она пострадала или заболела — ее доставили бы в больницу. Я схватила телефон и позвонила Наташе, своей подруге-медсестре.
«Ольга, сейчас час ночи», — вздохнула она. «Наташа, нужна большая услуга». Пауза. «Ох, это звучит подозрительно. Говори». «Проверь, пожалуйста, больничные записи на имя Ирины Коваленко. Она пропала год назад, и я думаю, ее могли госпитализировать».
Наташа обреченно вздохнула. «Ты в курсе, что в больницах существуют правила? Я дорожу своей работой». «Я куплю тебе кофе каждое утро в течение двух месяцев». «И булочку?» — с улыбкой спросила она. «И булочку».
— «Договорились».
Через полчаса мы встретились у больницы. «Это самая безумная затея, в которую ты когда-либо меня втягивала», — пробормотала она, когда мы пробирались в архив, а тусклый свет ее фонарика играл на металлических полках.
«Не хуже, чем тажды с похищением кота», — тихо ответила я, перебирая папки. Минуты тянулись, вокруг пахло старой бумагой и антисептиком. Наташа тихо жаловалась на возможную потерю медицинской лицензии, но я почти не слушала. И вдруг мое внимание привлекла одна папка. Ирина.
Я резко открыла ее, сердце забилось сильнее. Поступила в больницу в ночь исчезновения. Без документов. Тяжелая травма головы. Сотрясение. Частичный паралич. Потеря памяти. Наташа взглянула через мое плечо.
«Ну вот, теперь понятно, почему она не вернулась». Но что-то вызывало сомнения. Фамилия. Она была не Коваленко. Перевернув страницу, я затаила дыхание. Контактный номер в графе «контактное лицо в экстренной ситуации».
«Наверное, это ее дочь», — прошептала я и набрала номер. Наташа скрестила руки. «Да, потому что ничто так не предупреждает о подозрительности, как звонок незнакомки в два часа ночи». Я проигнорировала замечание. Телефон звонил. Раз. Два. Усталый голос ответил.
«Алло?» — «Здравствуйте, простите за столь поздний звонок. Меня зовут Ольга. Я ищу Ирину Коваленко. Точнее, мой друг ищет… Год назад она не пришла на встречу с ним. Я нашла её запись в больнице…» Затянувшаяся, тяжелая пауза. Потом глубокий вздох. «Она моя мать», — произнесла женщина.
— «Но я не уверена, что она именно та женщина, которую вы ищете». — «Что вы имеете в виду?» — «В ту ночь она потеряла все — и память, и прошлое, даже меня, на время», — голос дрожал, словно ноша боли была слишком тяжелой. «Но есть одна вещь, от которой она никогда не отказывается — имя. И место». Я закрыла глаза, склоняясь в тишине. «Алексей».
Дрожащий вздох. «Да». Это была она.
Я крепче сжала телефон в руке. «Он ждал её». — «Так он и не перестал?» — «Нет. Он искал её. Прошлой ночью, в день рождения, он снова пришел сюда, заказал ужин на двоих и ждал».
Глубокий вздох. — «Она бы не хотела, чтобы он ждал вечно». — «Тогда приведите её», — настояла я. — «Возможно, это поможет. В понедельник. В кафе у фонтана. В полдень».
— «Договорились. Не знаю, вспомнит ли она его. Но… она заслуживает увидеть мужчину, который никогда не прекращал ждать». Я кивнула, хотя собеседница меня не видела. Было три часа ночи. Понедельник наступил.
