— Меня зовут Анна Ивановна. А как тебя зовут?
— Настя. Анастасия.
— Прекрасное имя. Ты от кого-то убежала?
— Если я расскажу, вы не оттолкнёте меня?
— Конечно нет. Просто скажи, кто тебе причиняет боль?
В глазах девочки набежали слёзы, но она моргнула, пытаясь сдержать их.
— Папа умер давно. Я почти не помню его лица, хотя все говорят, что я очень на него похожа. Мама умерла сразу после моего рождения. Потом папа женился на Наталье… Она… не человек, а зверство какое-то. Перед другими она улыбается, говорит ласково, а когда остаёмся втроём — для меня начинается настоящий кошмар. Её сын, мой «брат», жестоко меня бьёт. Он говорит, что скоро я умру, и тогда они с мамой будут счастливы. А Наталья повторяет: «Чтоб ты сдохла! Как ты нам мешаешь!»
По коже Анны Ивановны пробежал холодок. Она внимательно слушала, не перебивая, чувствуя в душе растущее сострадание и гнев.
— Мне нельзя выходить одной. Меня наказывают, если я пытаюсь. Боятся, что я кому-нибудь расскажу. Сегодня они уехали на три дня и забыли закрыть дверь… Я увидела дыру под вашим забором и убежала. Было очень страшно… Но я должна была уйти.
Анна Ивановна взглянула на девочку и ощутила, как в её сердце что-то переворачивается. Казалось, перед ней стоит молодая версия себя самой — выросшая из боли и страха.
— Господи, Настенька… Хочешь, я тебя накормлю?
— Я сегодня ела, — неуверенно ответила девочка, но сомнение звучало в её голосе.
— Пойдём в Кременчуг. Я тебя согрею, дам поесть. На улице холодно, тебе нужен отдых. А завтра вместе подумаем, что предпринять.
Маленькая гостья последовала за ней, словно потерявшийся щенок. Есть она стала медленно и механически, и уже спустя пару минут начала засыпать, опуская нос. Усталость брала своё.
— Пойдём, я подготовила для тебя место на диване в своей комнате. Отдохни, деточка. Завтра всё обсудим.
Настя сразу же уснула, едва положив голову на подушку. Впервые за долгое время она погрузилась в сон без страха и тревог — просто как ребёнок, которому дали чувство безопасности.
Так они стали жить вместе почти неделю. Анна Ивановна понимала, что это неправильно. Скорее всего, девочку ищут. Если кто-то узнает, её могут обвинить в похищении и нарушении закона. Но как отдать ребёнка обратно в кошмар?
Она сама пережила что-то похожее в детстве. У неё был отчим — жестокий, холодный и властолюбивый. Она помнила, как каждое утро начиналось со страха. Помнила, что взрослые не верили её словам. Обвиняли в том, что она разрушает счастье матери. Говорили: «Не будь эгоисткой. Мама хоть какое-то счастье обрела, а ты хочешь это разрушить».
Именно поэтому отпустить Настю Анна Ивановна не могла. Невозможно.
Но хозяева должны были вернуться совсем скоро. И она понимала — нужно принять решение. Правильное. Но какое именно?
Она размышляла день и ночь. Взвешивала все варианты. Обратиться в опеку — значит вновь отдать девочку в руки мучителей. Полиции сообщать — поставить точку в этой истории, но не ту, которой хочется. Оставить у себя — пойти на риск, включая потерю свободы.
Но ради этой девочки, возможно, стоило рискнуть.
Она не желала, чтобы мама была счастлива с ним. Но как объяснить это ребёнку? Как сказать, что человек, ради которого мама пыталась улыбаться, на самом деле был бедой? Анна Ивановна глубоко вздохнула, чувствуя ту же тяжесть в груди, что и в детстве, когда сама молила небеса о чуде — чтобы кто-то заметил её боль.
Вдруг её мысли прервал звук. Она вышла на крыльцо и застыла. Из такси выходили Игорь и Ольга — они должны были вернуться только завтра!
— Анна Ивановна! Мы так скучали по Кременчугу… и по вам! Больше никуда не поедем! — радостно воскликнула Ольга, легко шагая по дорожке.
Игорь рассмеялся:
— Ты это говоришь каждый раз, когда возвращаемся из отпуска.
— Ну покружись же! Как хорошо дома! — Ольга закружилась, словно девочка, но Анна Ивановна не разделяла её радость.