Он расположился на холодной металлической скамейке, сгорбившись, укутываясь в изношенный плащ — тот самый, что носил ещё в те времена, когда трудился слесарем в ЖЭКе. Алексей Петрович — вдовец, пенсионер, отец единственного сына. Раньше он считал себя счастливым дедом. Всё оборвалось внезапно.
Когда Игорь впервые привёл домой Елену, Алексей ощутил нечто тонко тревожное. Она была вежлива, улыбчива, но её холодный взгляд создавал ощущение сквозняка в уютной комнате. Постепенно в доме стали пропадать привычные вещи: любимое кресло стали считать «лишним», книги – «занимали слишком много места», а чайник «вдруг куда-то исчез». Затем посыпались слова с намёками: «Пап, может, прогуляемся? На улице свежо…» А потом и откровенный разговор: «Пап, может, разумнее будет пожить у тёти Людмилы в деревне? Или в пансионате? Там лучше присмотрят…»
Он не стал создавать конфликт. Без упрёков и лишних слов собрал несколько вещей и ушёл. В груди тянула тупая боль, но произнести что-либо не мог — внутри всё опустело.
Он шел по Житомиру, словно стал незримым. Казалось, что растворился в потоках спешащих прохожих. Лишь одна скамейка в старом парке продолжала ждать его — та самая, на которой когда-то гулял с женой, затем с маленьким Игорьком. Теперь это место стало его последним уголком тепла.
В особенно сырой и промозглый день, когда ветер пронизывал до костей, а сердце сжимало одиночество, он услышал знакомый голос:
— Алексей? Это ты?
Он обернулся. Перед ним стояла женщина в пальто, с платком на голове. Сначала он не узнал её, но затем лицо ожило в памяти: Тамара Ивановна. Первая любовь из юности. Та, с кем не сложилось — он уехал служить, а по возвращении женился на другой.
В руках она держала термос и кулёк с домашней выпечкой.
— В такую стужу… Ты что же так и сидишь здесь? Замёрзнешь…
Её голос согревал лучше любой куртки. Он молча принял термос и взял булочку. Слова не находили выхода — всё казалось невероятным и далеким.
Тамара села рядом, будто они не были разлучены десятилетиями.
— Я иногда тут бываю, прогуливаюсь, — прошептала она. — А ты что здесь делаешь один?
— Это место… — он глубоко вдохнул. — Здесь сын делал первые шаги. Когда-то здесь звучал смех. А теперь… Он вырос, женился, стал хозяином дома. А его жена… сказала, что нам не стоит быть рядом. Он выбрал её. Что ж, он молод, ему виднее.
Тамара молча смотрела на его руки — покрасневшие, потрескавшиеся от холода. Такие близкие и в то же время далекие.
— Идём ко мне, Коля, — внезапно произнесла она. — У меня тепло. Суп сварю, поужинаешь, переночуешь. А завтра вместе подумаем, что дальше. Ты человек. А человеку нельзя совсем оставаться одному.
Он долго молчал, не веря. Потом тихо спросил:
— А ты… почему одна?
Она немного помолчала. Затем, не поднимая глаз с пола:
— Муж погиб. Сына не стало — не успел родиться. Потом — как у многих. Работала, пенсия, вязание, кошка. Ты — первый, с кем делю чай не в тишине.
Они просидели до сумерек. Парк опустел, деревья скрипели от ветра, а снег падал неспешно, мягко — словно обнимая их обоих.
Он пробудился утром не на улице, а в уютной комнате с занавесками в цветочный узор. В воздухе пахло пирогами. За окном застыл иней, а в душе царило спокойствие, которого давно не испытывал.
— С добрым утром, — вошла Тамара с тарелкой сырников. — Когда в последний раз завтракал по-домашнему?
— Наверное, лет десять назад, — усмехнулся он. — Сын с женой всегда заказывали еду. Готовить было некогда.
Она не задавала лишних вопросов. Просто кормила, укрывала пледом, включала радио — чтобы в доме не царила глухая тишина.
Дни переходили в недели. Алексей начал оживать. Чинил стулья, помогал по хозяйству, рассказывал истории про ЖЭК, где работал, как однажды предотвратил взрыв в квартире. Тамара слушала. Варила борщ «как у мамы», стирала носки, вязала шарф. Она словно собирала его по кусочкам и возвращала к жизни.
Но однажды всё переменилось.
Тамара возвращалась домой с рынка и у самого входа заметила припаркованную машину. Из неё вышел мужчина.
Алексею хватил одного взгляда, чтобы узнать — это был Игорь.
— Извините… Здравствуйте… Вы не подскажете, здесь живёт Алексей Петрович?
Тамара почувствовала, как её сердце сжалось.
— А ты… кто ему?
— Я… я его сын. Ищу отца. Он ушёл, а я даже не знал… Елена ушла. И вдруг оказалось, что всё это время… — он опустил взгляд. — Не собираюсь оправдываться. Я многое не замечал. Был слеп и глуп.
Тамара смотрела на него спокойно, сдержанно.
— Заходи. Но помни: отец — не предмет, который можно вернуть, когда тебе стало тяжело. Он не обязан прощать только потому, что ты остался один.