— Мой сын заслуживает настоящую семью, — сказала она, не отводя взгляда. — Ты симпатичная, хозяйственная. Но есть одна сложность.
Свекровь поставила чашку на блюдце. Фарфор прозвенел, вызвав дрожь в душе Тамары.
— Ты отдашь ребенка в интернат, раз он не от моего сына! — улыбаясь, произнесла свекровь так спокойно, словно предлагала сходить в магазин. — Я всё выяснила.
Существует замечательное закрытое учебное заведение. Престижное. Лучшие педагоги, великолепная программа.
Тамара застыла, не веря своим ушам. Было трудно понять, что эта женщина с идеальной осанкой и манерами может говорить такое о живом человеке. О её сыне. О Денисе.
— Людмила Ивановна, вы, наверное, шутите? — едва слышно произнесла Тамара.
— Совсем нет, дорогая. — Свекровь пододвинула к ней глянцевый буклет, лежавший на столе. — Мальчик уже подросток, ему четырнадцать.
Четыре года промчатся незаметно. Алексею нужна своя семья, свои дети. А твой… мальчик, ведь не его кровь. — Она поморщилась, словно сказала что-то непристойное. — Я готова покрыть все расходы. Это будет мой подарок.
Тамара смотрела на улыбающееся лицо Людмилы Ивановны и видела за ним пустоту. Полное отсутствие человечности. Она встала, чувствуя, как подкашиваются колени.
— Мой сын никуда не поедет, — произнесла тихо, но уверенно. — Он часть моей жизни. Часть меня самой.
— Не раздувай драму, — свекровь поморщилась. — Ты же разумная женщина. Подумай о будущем. О карьере Алексея. О вашей паре. Мальчик будет только мешать.
— Его зовут Денис, — Тамара сжала кулаки. — И он моя семья. Если твой сын этого не может принять…
— Мой сын пока не до конца понимает, — перебила Людмила Ивановна. — Но рано или поздно осознает, что чужой ребенок — это бремя. Особенно подросток-мальчик. Между ними нет и не может быть настоящей связи.
Тамара почувствовала, как к горлу подступает стена тошноты. Резко поднялась, расплещив чай на скатерть.
— Извините, мне пора.
Она выбежала из дома, не слыша криков свекрови вслед. Слезы жгли глаза. Внутри всё бурлило от обиды и гнева.
Как могла эта женщина предложить такое? Как осмелилась говорить о живом ребенке как о помехе? Невыносимая боль пронзила сердце — Тамара вдруг поняла, что Алексей, возможно, разделяет взгляды матери. Ведь иначе зачем она была так уверена в своем предложении?
Дома она рухнула на кровать, позволяя слезам литься. Когда вернулся Алексей, она, с трудом находя слова, рассказала о разговоре.
— Не может быть, — покачал головой он. — Ты, должно быть, что-то не так поняла. Мама никогда бы…
— Позвони ей, — голос её дрожал. — Спроси сам прямо сейчас.
Алексей нехотя набрал номер, включив громкую связь.
— Мама, Тамара рассказала мне о вашем разговоре. Это какое-то недоразумение?
В трубке послышался вздох Людмилы Ивановны:
— Сынок, это взрослый разговор. Я лишь предложила разумный выход. Мальчику будет лучше в специализированной школе. А вы сможете построить настоящую семью…
— Господи, — прошептал Алексей, побледнев. — Ты действительно такое сказала?
— Конечно, сказала! И я права! — голос свекрови стал резким. — Этот мальчишка вам не родной! Зачем тратить на него свою жизнь? — Разве ты всерьёз собираешься посвящать жизнь воспитанию чужого мальчишки? — в голосе Людмилы Ивановны звучало искреннее недоумение.
Алексей помолчал секунду, собираясь с мыслями. Затем тихо, но твердо сказал:
— Денис перестал быть чужим, когда я выбрал Тамару. Это важно, понимаешь? Любишь женщину — принимаешь и её ребенка.
— Романтическая глупость! — раздражённо выкрикнула свекровь. — Сейчас ты слеп от влюбленности, но через пару лет проснешься и поймёшь…
— Хватит, — прервал её Алексей, и Тамара впервые заметила в нём стержень, о котором раньше не подозревала. — Проблема не в моем понимании, а в твоём.
Денис — часть моей семьи. И если для тебя это непреодолимое препятствие, тогда, видимо, нам лучше на время прекратить общение.
— Не смей так со мной разговаривать! — издала пронзительный крик свекровь. — Я твоя мать! Я всю жизнь отдала…
— Ты моя мать, но не хозяйка моей жизни, — Алексей говорил спокойно, но Тамара видела, как напрягается он. — И если ты ещё раз предложишь избавиться от Дениса, я разорву с тобой все связи. Это мое последнее слово.
В трубке повисла тишина, затем послышались короткие гудки.
— Прости, — Алексей опустился на край кровати, закрыв лицо руками. — Не думал, что она на такое способна.
Тамара молчала рядом, не находя слов.
— Думаешь, она успокоится? — наконец спросила она.