Я надела домашнюю одежду и собрала волосы в тугой узел. В зеркале передо мной уже не отражалась испуганная девочка, а женщина, точно понимающая, чего хочет.
На кухне Владимир Иванович, усевшись за стол, вяло просматривал биржевые сводки и потягивал кофе из чашки с незабудками — маминой любимой. Сердце болезненно сжалось.
— Вот список, — протянул он мне листок, исписанный быстрым почерком. — Не забывай, где твоё место.
Я взяла бумагу, стараясь скрыть дрожь пальцев. В списке были все обязанности: стирка, уборка, приготовление еды, уход за растениями. Полный перечень домашних забот.
— Хорошо, — ответила я ровно, будто это была чистая формальность.
Он приподнял бровь, ожидая моего возражения.
— Отлично. Сегодня у меня деловая встреча в городе. Вернусь к трём. Хочу видеть блеск во всём доме.
Когда он ушёл, я отбросила листок в сторону и начала осматривать комнаты. Комната за комнатой — я искала улики. Помнила каждую мамину привычку, её манеру прятать важные вещи.
Её спальня изменилась до неузнаваемости — исчезли светлые шторы, на полках теперь стояли нелепые фигурки. Я перевернула все ящики, заглянула под матрас — безуспешно.
Кабинет отчима был заперт. Слишком рано. Мне нужны были доказательства.
Когда к обеду я завершила домашние обязанности, мысли снова вернулись к завещанию. Где оно могло находиться?
Вернувшись, отчим швырнул пальто и направился на кухню. Он принюхался с раздражением.
— Что это за запах?
— Форель с прованскими травами, — спокойно ответила я, не отрываясь от приготовления соуса.
— Форель? — его лицо исказилось от неприязни. — Ненавижу рыбу. Выкинь это и сделай что-то нормальное.
Я молча выключила плиту. Спорить сейчас было бессмысленно. Время ещё не пришло.
— И постирай мои рубашки, — бросил он, рыща в холодильнике. — Они в ванной.
В ванной, перебирая одежду, я нащупала в кармане визитку: «Игорь Петрович Литвинов, нотариус». Имя оказалось очень знакомым. Мама упоминала его, когда говорила о завещании. Я спрятала визитку и запустила стирку. У меня уже был план.
Вечером, когда отчим удобно устроился у телевизора с виски, я притворилась, что иду в сад — заняться клумбами. На самом деле мне нужно было попасть в старый сарай, который мама называла «архивом».
В сарае было много хлама. В углу стоял потемневший сундук. Среди старых перчаток и журналов я нашла ключ. Обычный, но важный. Он мог подойти к старинному буфету в гостиной.
Вернувшись, я прошла мимо отчима с ведром и тряпкой.
— В гостиную, — сказала как бы между прочим.
— Только потише, — пробормотал он.
В полутемном помещении я подошла к буфету. Ключ повернулся без сопротивления. За дверцей лежали фотоальбомы, шкатулки, бумаги. Я суетливо перебирала их, пока не наткнулась на плотный конверт.
Внутри была копия завещания. С дрожью я начала читать: