На следующее утро она собрала свои вещи и заявила:
— Пока поживу у Татьяны. Ей тоже нужен кто-то рядом. У неё ремонт — хороший повод вместе пережить этот кошмар.
— Ты серьёзно? — Максим даже не стал пытаться удержать. — Всё из-за квартиры?
— Нет, Макс. Из-за тебя. Квартиру оставлю на потом. А вот с тобой… с тобой нужно разобраться.
Она ушла в халате, тапочках, захватив зубную щётку и чайник, внутри которого кипела не вода, а злость.
Татьяна обитала на девятом этаже панельного дома, где в лифте витал запах старых перил, хлорки и котов. У неё была двушка, усталая от жизни почти так же, как и сама Татьяна: развод три года назад, взрослая дочь переехала в Одессу, а бывший муж всё ещё задолжал алименты — «если б долги можно было взять под ипотеку, особняк я бы уже имела».
Ольга обосновалась у неё в гостевой комнате, бывшей детской. Там стоял облупленный шкаф с наклейками «Winx» и кровать, которая при движениях скрипела словно от боли. Но было спокойно. Никто не нылил по утрам, не спрашивал, почему сахар не в сахарнице, а в баночке из-под кофе. Татьяна глядела на подругу с уважением, как на человека, который встал и ушёл из собственной квартиры, чтобы не сойти с ума.
— Я бы твою Наталью лопатой давно придавила, — сказала Татьяна, переворачивая пельмени на плите. — Причём тупой стороной.
— Она крепкая, — мрачно ответила Ольга. — Пельмень бы от неё отскочил.
Ольга работала удалённо — шила на заказ, принимала клиентов по заранее назначенным встречам. В собственной квартире у неё было мини-ателье: швейная машинка, оверлок, стол, хорошее освещение. Сейчас же — ничего такого. Заказы пришлось отложить, клиентов перенаправить, а денег — собственно, не было.
Квартира, оставленная ей Сергеем Анатольевичем, формально всё ещё числилась за ним — процесс оформления наследства шёл, юрист уверял, что через пару месяцев всё оформят. Однако уже звонили потенциальные арендаторы — дядя когда-то дал номер телефона агентству, и теперь риелторы звонили каждый день. Один даже предлагал платить «за воздух», если подписание договора произойдёт раньше. Искушение было.
Но это не главное.
Главное — Максим написал.
«Мама говорит, ты чересчур. Мы могли бы всё спокойно обсудить. Это всего лишь квартира. А семья важнее».
Ольга глядела на экран, а затем медленно отложила телефон. Ни «как ты», ни «ты в порядке», ни «я скучаю». Только «мама говорит».
— Он ребёнок, — сказала Татьяна, хрустя огурцом. — Мама держит его за причинное место уже лет тридцать, он даже не замечает.
— А я надеялась, что он замечает.
Татьяна пожала плечами.
— Ты выходила замуж не за сына Натальи, а за Максима. А получила сразу комплект.
Прошла неделя, когда Наталья Ивановна сама позвонила Ольге. Без всяких прелюдий.
— Слушай, Олечка, — начала она тем тоном, с которым в старых фильмах говорят: «дорогуша, не хочешь ли продать почку?» — Понимаю, у тебя обида. Ты такая гордая, современная. Но нельзя быть до такой степени принципиальной. В жизни надо уметь идти на уступки.
— Сейчас вы уступкой называете передачу квартиры вашему сыну?
— Ну что ты так зациклилась на квартире? Тебе разве не важно, чтобы в семье было всё хорошо?
Ольга не ответила.
— Кстати, Елена тебе очень благодарна, — продолжила свекровь. — Уже подбирает шторы и обои. Такая хозяйственная девочка. Щёлк. Второй раз изнутри. Громче. Глубже. Больнее.
— Наталья Ивановна, — спокойно ответила Ольга, — не теряйте время. Эта квартира моя. Я не отдам её никому. Даже ради «семейного благополучия».
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? — сорвалась женщина. — А если Максим уйдёт?
— Значит, так тому и быть.
Она повесила трубку. У неё тряслись руки, даже ногти на мизинцах посветлели.
Через несколько дней Ольга узнала, что Наталья с Максимом навещали юриста Сергея Анатольевича. Без её участия.
— Как же они узнали, куда идти? — спросила она у юриста.
— Ваш муж представился наследником по праву супруга, — ответил он сдержанно. — Конечно, его туда юридически не пускают, но попытки были.
Ольга вздохнула, у неё закружилась голова. Удар в спину — от родных.
Того же вечера она вновь позвонила Максиму.
— Скажи честно, — голос звучал чуждо даже для неё самой, — вы собираетесь оспаривать завещание?
Молчание. Потом:
— Мама сказала, что, возможно, на Сергея оказывали давление. Типа, ты его уговорила…
— Ты что, с ума сошёл? — Ольга не кричала, а произнесла эти слова тихо. Слишком тихо.