Спустя неделю Наталья Ивановна пришла к ней лично.
Без предупреждения, постучала, словно колеблясь. Никакого привычного топота ногой по порогу, как когда-то, когда она приходила «навести порядок».
— Я… можно войти?
— Заходи, раз пришла.
Наталья вошла медленно, словно переступая порог храма, где её могли выгнать. Оглядевшись, заметила коробки — Ольга уже начала обживаться, поставила швейный стол, в углу валялись отрезы тюля.
— Ты, значит… осталась?
— А куда мне ещё податься?
— Я думала, ты передумаешь.
— Об этом уже поздно говорить. Я живу здесь. Вот, простынь постирана.
Наталья присела, посмотрела в окно. Солнце светило прямо в лицо, и она прищурилась.
— Мне казалось, что я поступаю правильно, защищая свою семью.
— Нет, Наталья Ивановна. Вы защищаете не людей, а свои ожидания.
— Максим вас любит.
— Максим боится вас. А любовь — это уже вовсе не то. Я устала от этого треугольника: ты, он и ваши взгляды.
Наталья молчала. Затем тихо произнесла:
— Мне ужасно страшно.
Ольга кивнула в ответ.
— Мне тоже было страшно. Но потом стало пусто. А потом — свободно.
Наталья поднялась, направилась к двери. Долго всматривалась в полку около выхода, где раньше стояли их совместные фотографии — теперь там лежали выкройки и катушка ниток.
— Ты изменилась.
— Я стала взрослой.
— Максим не справится.
— Я не его мать.
Наталья ушла тихо, без ссор и драматизма, только закрыла дверь за собой.
Ольга постояла несколько минут, затем подошла к швейной машинке, включила её. Машинка зазвучала, закрутилась — началась работа.
Вечером, за бокалом дешёвого вина, Татьяна спросила:
— И всё? Так просто?
Ольга улыбнулась.
— Нет. Я собираюсь продать эту квартиру.
— Серьёзно?
— У меня будет достаточно денег, чтобы открыть своё ателье. Где не будет ни Натальи, ни её сына.
— А если они опять появятся?
Ольга сделала глоток, затем кивнула в сторону машинки:
— Я им из новых штор сошью верёвку. Для разговора с совестью.
Конец.
Прошёл месяц, и у Ольги появилось собственное небольшое ателье на первом этаже бывшего овощного магазина. Светлое, с зелёной вывеской: «Ольга. Работаем по любви». Очередь из женщин, желающих не только подшить платье, но и выговориться, тянулась далеко за дверью.
Ольга больше не ждала звонков и не проверяла сообщения. Она просто жила. И, наконец, жили своей жизнью.