Ирина глубоко вздохнула. Тяжёлые воспоминания, спрятанные в самых глубинах души, вновь всплывали, причиняя ей страдания.
— Андрей с товарищем решили поджечь ёмкость с горючим. Но немцы их поймали, — с трудом сдерживая слёзы, она начала рассказывать эту страшную историю, вспоминая тот злополучный день. Серое небо, дождь, промокшая земля площади. Крики, плач, лай собак. И выстрелы — один следовал за другим.
— Их расстреляли на глазах у всей Прилуки, — продолжила она, стараясь справиться с дрожью в голосе. — Потом велели закопать тела за околицей, без креста и отпевания. Не позволили даже нормально проститься.
Петр слушал, не поднимая головы. Его пальцы нервно сжимали и разжимали изношенную пилотку.
Он поднял на неё взгляд — потухшие, наполненные невыносимой болью глаза заставили Ирину отвернуться.
— А Владимир? — наконец хрипло спросил он.
— Не знаю. Как ушёл в 41-м, так и никаких вестей.
Долгое время Петр молчал, затем тихо произнёс:
— Как мне теперь жить? Зачем? Ради кого?
— Для кого-то есть смысл. Для Саши, — всколыхнулась Ирина, словно вдохнув новую жизнь в отчаявшегося мужчину.
— Для Саши? У меня есть внук? — тихо спросил он.
— Есть, папаня, — кивнула Ирина. — Саша, сын Владимира.
— Ты сохранила его?
Ирина кивнула: Пойдем, посмотришь. Мама будет очень рада.
Она помогла свёкру встать, подала костыль. Петр тяжело опирался на её руку, они медленно направились к дому Ирины.
— Заходи, папаня, — сказала она, открывая калитку.
Дорогие мои, ещё одна история с исторического канала.