Наутро она стояла у двери той самой квартиры. Алексей открыл и с удивлением кивнул.
— Вот и наша беглянка! — язвительно произнесла Тамара. — Что это за номера, Елена?! Отдать родную квартиру посторонним?! И даже не предупредить нас?!
— Потому что вас не приглашали, — спокойно ответила Елена. — Это больше не гостиница. Это моё личное пространство.
— А мы кто для тебя? — шагнула вперёд Ольга. — Родные — не чужие!
— Именно поэтому я и уехала, — тихо произнесла Елена. — Потому что родные вели себя, как чужие. Нарушали мои границы, забывали, что я не обслуживающий персонал.
В комнате воцарилась тишина. Затем Тамара поднялась, с шумом застегнула сумку:
— Ну что ж, всё понятно. Мы тебе больше не нужны.
Елена не ответила. Просто стояла. Спокойная. Уставшая. И впервые — свободная.
Свобода начинается с «нет»
Разговор после возвращения из Одессы не заставил себя ждать.
Мама звонила с надрывом:
— Елена, я тебя не узнаю. Раньше ты была совсем другой. Мягкой, терпеливой. Всегда помогала, принимала. Что с тобой случилось?
Елена молчала, а потом сказала:
— Мам… я просто выросла. Наконец-то.
Нина Петровна вздохнула.
— Но ведь ты понимаешь, что так нельзя. У нас семья. Мы должны быть вместе.
— А кто сказал, что семья — это обязанность жить по чужим правилам? — мягко, но решительно ответила Елена. — Я устала быть «удобной». Всю жизнь старалась быть хорошей девочкой, не обидеть, уступить, принять. Но знаешь, что поняла? Это бесполезно. Те, кому позволяешь переступать через себя, никогда не скажут спасибо. Они просто возьмут ещё.
— Ты перегибаешь, — тихо возразила мать. — Ведь они всё равно не чужие.
— Чужие или нет — не важно, если рядом с ними чувствуешь себя истощённой. Я не перестаю их любить. Но отказываюсь быть жертвой.
Нина Петровна замолчала, затем осторожно произнесла:
— Мне больно это слышать. Но, может быть… ты права. Просто не бросай совсем. Иногда пиши. Звони.
Елена улыбнулась сквозь слёзы:
— Я не ухожу. Я просто возвращаю себе себя.
В тот вечер Елена зажгла свечи, включила джаз и достала новую книгу. Сидя у большого окна, она ощущала, как напряжение постепенно уходит.
Никто не позвонит ночью. Никто не появится без предупреждения. Никто не станет упрекать в «черствости».
Это было начало её настоящей жизни.
Наконец-то — своей.