— Ну хватит дуться. Это же обычное дело после гостей.
Эта фраза стала искрой. Тамара выпрямилась, её спина выпрямилась, словно натянутая струна. Она медленно повернула голову в его сторону, и её спокойный взгляд уставился прямо в его лицо.
— Я не собираюсь убирать этот бардак, оставленный твоими родственниками! Все участвовали в этом безобразии, так пусть теперь каждый сам приводит в порядок наш двор!
Игорь моргнул, даже отложил чашку — настолько нелепой показалась ему её речь. Он фыркнул, пытаясь вернуть контроль над ситуацией с помощью снисходительного сарказма.
— Ты всерьёз? Из-за нескольких тарелок устраиваешь скандал? Тамар, не смеши меня. Немного помусорили — с кем не бывает. За полчаса уберёшь.
— Я. Не. Буду. Убирать это, — произнесла она чётко, разделяя слова, словно вбивая гвозди. — Это не «несколько тарелок». Это следы твоего табора, которого ты вчера сюда притащил. Они ели, пили, гадили и веселились. А я должна теперь всё это вычищать? Нет.
Не дожидаясь его возражений, она с удвоенным рвением принялась за работу. Но теперь в её действиях проявилась демонстративная злость. Она больше не аккуратно поднимала мусор. Она вырывала его из земли. Схватила слипшиеся тарелки и с силой метнула их в мешок. Взяла пустую пивную бутылку и бросила её туда же — стекло глухо прозвенело при столкновении с другим стеклом. Она передвигалась по участку, словно тёмный жнец, собирающий уродливый урожай, и чёрный мешок у её ног быстро наполнялся остатками вчерашнего «семейного отдыха».
Игорь поднялся с кресла, лицо покраснело. Это уже не выглядело женским капризом. Это был бунт.
— Прекрати этот цирк! Ты ведёшь себя как сумасшедшая!
Она проигнорировала его слова. Закончив с одной частью газона, на мгновение остановилась. Затем её взгляд переместился, и он последовал за ней, почувствовав холодок. Она уставилась на его святыню — новенький, блестящий хромом мангал, который он с такой гордостью собирал полдня, и на рыбацкие снасти, аккуратно разложенные у стены Лохвицы.
Тамара оставила первый, наполовину заполненный мешок с мусором посреди газона. Взяла второй, абсолютно пустой, и, не глядя на мужа, направилась прямо к его вещам. Воздух наполнился не тишиной, а предчувствием настоящей, серьёзной беды.
— Что ты делаешь?! — взревел он, окончательно теряя самообладание. Ещё недавно расслабленный и сонный голос теперь звучал с яростью и непониманием. — Ты с ума сошла? Верни всё на место!
Он ринулся к ней, пытаясь выхватить пустой мешок, но Тамара сделала лёгкое движение в сторону. Она не отскакивала и не суетилась. Просто уклонилась, будто заранее предвидела траекторию его неуклюжего рывка. Её лицо оставалось бесстрастным, словно она была не участницей скандала, а наблюдателем, выполняющим неприятную, но необходимую работу. Её цель не была в споре, а в действии.