Новоград-Волынский
Дом достался ей по наследству от тётки — старой сварливой девицы, которая всю жизнь трудилась бухгалтером на заводе. С таким характером у той было бы логично завещать жильё коту. Но нет — она оставила его Тамаре. Возможно, из злости: «Вот, мучайся с этой рухлядью сама». Тамара вложила в дом всё — финансы, нервы, бессонные ночи, подбирала краску из трёх оттенков белого, ремонтировала крышу, и ещё эти ужасные лестничные перила, которые потом ей снились в виде холодных змей. Игорь относился к этому примерно так же, как и к воспитанию сына — номинально. Он появлялся лишь тогда, когда спрашивал: «Тамар, а что у нас поесть есть?» или когда нужно было сделать фото на фоне свежей плитки для Instagram. На любые предложения помочь он отвечал классической фразой:
— Да ты у меня молодец, сама всё знаешь лучше, — лениво улыбаясь, говорил он, ковыряясь зубочисткой в зубах, сидя на табуретке и попивая пиво.
В тот момент Тамара осознала, что пиво он открывает охотнее, чем рот, чтобы защитить жену от матери.
Потому что Галина Сергеевна — персонаж из отдельного фильма ужасов. С ней надо было снимать не «Санта-Барбару», а «Судную ночь», где выживает тот, кто первым схватит скалку.
— Ты же понимаешь, Тамара, — манерно тянула свекровь, делая круглые глаза, будто это не она их чаще всего закатывала, — этот дом теперь общий. Ты — часть нашей семьи. А у нас традиция — дни рождения у мамы!
— Это у вас традиция — хозяйничать на чужой территории, — буркнула Тамара, вытирая руки о полотенце. — Дом мой. И точка. Завещание хочешь — могу скан прислать.
— Ой, Тамар, не начинай, — Игорь тянулся за пивом, не поднимая глаз, — мама просто предложила. Ты всё воспринимаешь в штыки.
— В штыки? Игорь, она только что хотела заменить мою мебель, потому что «у соседки шкафчик бежевая, а у тебя как в морге!»
— Ну, она с любовью, просто делится мнением…
— Любовью? Вчера она назвала меня «наглой выскочкой» за то, что я не дала ей ключи от дома.
Галина Сергеевна сидела на новом диване, с торчащими этикетками, и с важным видом потягивала чай, будто это был не «Тесс», а тридцатилетний виски.
— А кто вас просил делать такой вычурный ремонт? — язвительно отметила она. — Кто вообще сочетает серый с жёлтым? Как в маршрутке. И деньги вы с Игорем лучше бы потратили на что-то полезное — может, внуку новую зимнюю куртку, а не на всё это…
Тамара вспыхнула, словно спичка. До того момента она думала, что терпение — её сильная сторона. Но оказалось, что терпение — лишь временная иллюзия перед взрывом.
— Куртку внуку куплю я. Потому что ты, Галина Сергеевна, кроме рецептов с YouTube и ядовитых замечаний, ничем не помогла. Ни нам, ни ему. А теперь ещё и хочешь здесь хозяйничать?!
— Ну ты и невоспитанная… — отрезала та, вставая, — мы с Игорем посмотрим, кто из нас останется в этом доме!
— Давайте посмотрим! Но не из дома, а с порога. Потому что жить здесь будут только те, кого я впущу!
И тогда произошло то, чего Тамара не ожидала. Игорь — её муж, отец ребёнка, человек, с которым она прошла через ипотеку, пластиковые окна и гастрит — встал на сторону матери.
— Тамар, ну не надо всего этого. Она же мама. Ты иногда бываешь резкой… Может, всё-таки дашь ей запасной ключ? Она же не чужая.
— Ты только что выбрал сторону. Поздравляю. Ключа она не получит. И ты, кстати, тоже.
— Что это значит?
— Значит, Игорь, сегодня ночуешь у мамы. Может, тапочки ей подаришь, раз такая любовь.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Удачи. И… передай своей маме, что маршрутка с серо-жёлтым интерьером сюда больше не заходит.
Дверь захлопнулась с таким звуком, будто из дома выпал кусок прошлого. А может, так и было. Тамара стояла в коридоре, сжимая ключи так крепко, что те впились в ладонь.
Затем, неожиданно для себя, села прямо на пол. И впервые за долгое время разрыдалась. Не от боли. А от облегчения.
Дом стал по-настоящему её.