Игорь застыл на месте. Затем аккуратно поставил торт на стол и сел рядом.
— Ведь Мише нужна своя крыша над головой. Без стартового капитала у него нет будущего.
— Ты говоришь точно как Тамара Петровна. Мне кажется, вы уже стали одним целым. Ты вообще осознаёшь, что говоришь?
Он предпочёл промолчать. Ольга тоже молчала. В комнате воцарилась густая, словно топлёное молоко, тягучая тишина.
— Я не хочу ссориться, — тихо произнёс он.
— А я не желаю чувствовать себя глупой. Знаешь, сколько сил я вложила в эту квартиру? В каждый уголок, каждую полку. А теперь здесь живёт женщина, которая называет меня «пришлой», а себя — хранительницей семейного очага. Я ведь не в «Дом-2» попала, правда?
Игорь посмотрел на неё, затем опустил взгляд в пол.
— Может, соберёмся и обсудим всё вместе? Вчетвером?
Ольга рассмеялась.
— Отлично. Замечательная идея. Только забудь — я не стану обсуждать собственную квартиру на семейном совете, где три человека решают, сколько мне оставить.
Пятница. Кризис
— Ты просто эгоистка, — ворвалась Тамара в кухню без стука. — Думаешь лишь о себе. А мы приняли тебя в семью. С сыном, с внуком, со всеми заботами.
Ольга молча поставила тарелку в раковину.
— Или ты хочешь, чтобы я переписала квартиру на Мишу? Немедленно? Или подождём, пока я совсем отупею?
— Вот опять — всё воспринимаешь в штыки. Я же от сердца…
— Вы от сердца переехали и остались. От сердца устроили мне переворот. И всё это — на фоне торта «Прага» и внука, которого вы мне в наследство от первого брака подсунули, словно черешню в компоте.
— Ты злая, Ольга.
— Нет. Просто устала. Я знаю себе цену. И эта квартира — результат моего труда. Не ваша страховка.
Дверь со скрипом захлопнулась. Тамара вышла. Миша сидел в комнате с наушниками. Игорь молчал в прихожей.
— Если ты не уберёшь её из моей жизни, я подам на развод, — спокойно, без излишней драмы, произнесла Ольга. — Не потому что не люблю, а потому что люблю себя.
Игорь долго молчал, потом сказал:
— Я подумаю.
Ольга кивнула.
— Только не затягивай. Иначе я могу передумать. Не разводиться, а просто уехать. И не одна.
Она направилась в спальню, закрыла дверь и лёгла. На душе было тревожно, но одновременно освободительно.
Понедельник начался с тягучей тишины. Такой, знаете, пугающей, как грозовое предчувствие. Ни запаха жареной селёдки, ни звуков из кухни, ни топота тапок по паркету. Даже Миша сидел с планшетом так тихо, что Ольга в какой-то момент проверила: не завис ли он на паузе.
Выяснилось, что Тамара Петровна уехала на пару дней к подруге в Звенигородку.
— Что случилось? — осторожно спросила Ольга, наливая кофе и впервые за полмесяца не морщась от запаха горелого масла.
— Ну… ты же хотела, чтобы она ушла. Вот она и уехала. Подумать.
— То есть вместо того, чтобы ты поговорил с мамой, она сама уехала? Подумать? Прямо как в сериале: «Сердце матери-героини». Два дня в Звенигородке и обратно.
— Олютик, ну давай без язвительности. Я ведь между вами, как мячик в футболе. И туда не хочется, и сюда больно.
Ольга села за стол. Взглянула на него глубоко, внимательно, с усталым уважением, словно перед ней сидел не Игорь, а третий сезон «Доктора Хауса», который уже не тянет, но бросить жалко.
— А ты сам-то чего хочешь, Игорёк? Не как сын, не как отец, а как муж? Ты ещё вообще мой муж или уже агент риэлторской мафии?
Он задумался. Но не над смыслом, а над формулировкой вопроса.
— Мне просто хочется, чтобы все были счастливы.
— Отлично. Пусть мама счастливо живёт с вами, а я счастье найду где-то ещё.
Он поднял взгляд.
— Ты серьёзно?
Ольга кивнула.
— На грани. И больше скажу: на прошлой неделе меня звонил нотариус.
— Что?..
— Умер мой дальний дед в Одессе. У него была квартира. По завещанию — мне. Представляешь, как это забавно? У меня тут битва за трёшку в Буске, а на юге — свободная двушка с балконом и видом на море.
— Ты уедешь?
Ольга поставила чашку на блюдце с таким звуком, что Миша вздрогнул.
— Пока думаю. Но уже интересно, правда? Там — юг, свобода и я. А здесь — вы, коммуналка и наследники, которые ещё даже таблицу умножения не выучили, но уже претендуют на квадратные метры.