Я села на кровать и натянула одеяло до самого подбородка. Сердце не просто билось — оно словно колотилось в горле, затрудняя дыхание. Владимир что-то пробормотал в полусне и перевернулся на другой бок.
Свекровь, не обращая на меня внимания, подошла к его части кровати и положила телефон на тумбочку. Затем она осмотрела комнату пристальным взглядом хозяйки.
— Ох, у вас тут пыльно, Оля. Следовало бы протереть.
С этими словами она вышла, и я услышала щелчок замка входной двери.
Я сидела под резким светом лампы и смотрела на спящего мужа. Он даже не проснулся. Он не осознал, что только что произошло — что граница не просто была нарушена, а полностью уничтожена, растоптана.
Когда Владимир наконец очнулся, я, стараясь сохранять спокойствие, рассказала ему о ночном визите. Он лишь махнул рукой.
— Оля, она только хотела как лучше. Переживала за меня.
— Владимир, она вошла в нашу спальню. В пять утра.
— И что с того? Мама же не посторонний человек, она не голая появилась.
В тот же день я сама позвонила ей. Руки дрожали, но я была решительна.
— Тамара Сергеевна, здравствуйте. Я хотела поговорить о сегодняшнем утре.
— Да, Оля, слушаю, — в ее голосе не было ни малейших признаков смущения.
— Пожалуйста, больше не приходите без предупреждения. Особенно так рано. И уж точно не в спальню.
Наступило гнетущее молчание. Затем она холодным, полным обиды тоном произнесла:
— Девочка моя, не понимаю твоих претензий. Я сына вырастила, в эту квартиру вложила деньги, которые копила всю жизнь. Так что запомни: буду заходить, когда захочу — у меня есть ключи.
И она положила трубку.
Я взглянула на Владимира. Он стоял рядом, слушал всё. Отвёл глаза.
— И ты будешь молчать? — спросила я, когда вызов стал слишком долгим.
Владимир пожал плечами, внимательно рассматривая рисунок на обоях.
— Что ты хочешь от меня? Ты сама ее спровоцировала, наехала. Конечно, она так отреагировала.
— Спровоцировала? Тем, что попросила не врываться в спальню?
— Могла бы сказать это мягче, — наконец посмотрел на меня. В его взгляде не было поддержки, лишь усталость и раздражение. — Ты вечно всем недовольна. Мама старается для нас, а ты…
Я не стала слушать дальше. Развернулась и ушла в комнату, плотно закрыв дверь.
В тот вечер между нами возникла непреодолимая преграда. Он не подошёл, не извинился, не попытался поговорить. Просто лёг на диван в гостиной, громко вздыхая.
Наступило затишье. Тамара Сергеевна не появлялась целую неделю, но её невидимое присутствие ощущалось повсюду.
Владимир поджимал губы, когда я предлагала куда-то сходить. По вечерам он долго говорил по телефону с кем-то, а на мой вопрос отвечал коротко: «С мамой».
Я чувствовала себя ужасно в собственной квартире.
В среду я простудилась. Горло болело так сильно, что говорить было трудно, а голова раскалывалась.
Я взяла отгул и, добравшись до дома, решила, что горячая ванна — лучшее средство. Наполнив её водой с лавандовой солью, я погрузилась в горячую воду, надеясь, что пар и тепло помогут избавиться от болезни.
Почти задремав, я услышала знакомый скрежет ключа в замке.
Я замерла. Сердце упало куда-то вниз. Владимир? Нет, он должен был быть на работе ещё минимум пять часов.
Дверь тихо открылась и закрылась. Затем послышалось шарканье и знакомое тявканье.