Голос Тамары Сергеевны дрожал именно так — чтобы вызвать у слушателя чувство неловкости. Игорь тихо вздохнул и неожиданно коснулся её плеча. Ольга сжала челюсти.
Вечером она уловила ещё отчётливее: Игорь говорил с матерью приглушённо, но тонкие стены не позволяли скрыть разговор.
— Мама, пойми, Ольге тяжело. Дай ей немного свободы. Ты же всё равно ненадолго здесь…
— Ах, Игорёк, — протянула Тамара Сергеевна с жалобой. — Посмотри, как она на меня глядит. Я тут чужая, мне всё запрещено, всё не так. Ну ничего, переживу… Только не выгоняй меня, сыночек.
Ольга лежала на раскладушке, в телефоне светился чат с подругой: «Ты всё ещё терпишь?». Она молчала. Внезапно ощутила стыд за то, что действительно продолжает терпеть.
Спустя две недели Тамара Сергеевна слегла — простуда, но она устроила настоящий спектакль. Кашляла, ставила банки в комнате, вызывала врача, жаловалась соседке снизу. Ольга бегала за лекарствами. Игорь приносил фруктовые соки. В спальню свекрови оба заходили шёпотом.
Когда Тамара Сергеевна начала выздоравливать, выяснилось, что она успела полностью освоиться. Её вещи умножились: появился новый тёплый плед, настольная лампа, фотография Игоря в рамке. На двери спальни висел её халат.
Однажды, вернувшись с работы, Ольга не узнала кухню. Свекровь отмыла всё до блеска, переставила крупы, банки с вареньем, посуду.
— Я решила помочь тебе, — произнесла она с победным оттенком мягкости. — Так чище. Ты же у нас занятая девушка, времени нет…
Ольга не стала спорить. Просто развернулась и вышла на лестничную площадку. Вернулась лишь через час. Соседка снизу — Ирина Викторовна — пригласила на чай. Она всегда всё знала: слышала, как Тамара Сергеевна плачет в трубку сестре, жалуется на «чужую бабу» в квартире сына. Ирина Викторовна утвердительно качала головой:
— Держись, Ольгочка. Я таких видела. Она уйдёт лишь тогда, когда всё под себя возьмёт.
Ольга вернулась домой с тяжёлым сердцем. В гостиной Игорь что-то перебирал в ящике комода. Она не стала задавать вопросы.
На следующий день Тамара Сергеевна заявила:
— Кухню надо обновить. Шкафчики скрипят. Ты же хотела ремонт? Давай сделаем, пока я здесь. Я прослежу за работой, у тебя же нет времени.
Ольга вцепилась пальцами в столешницу, медленно сосчитала про себя до десяти.
— Давайте без ремонта, Тамара Сергеевна. Меня всё устраивает.
Свекровь с шумным вздохом пожала плечами:
— Ну-ну. Жить в бедности — твой выбор.
Игорь молча слушал, а потом тихо сказал Ольге:
— Ты бы помягче. Ей трудно одной…
Днём Ольга заперлась в ванной, села на крышку унитаза и тихо расплакалась. Она осознавала: если не остановит всё сейчас, будет слишком поздно. Но как? Сказать Игорю: «Выбирай — она или я»? Он не станет выбирать. Просто снова промолчит.
В тот же вечер Ольга вспомнила, как впервые вместе с Игорем вошли в эту квартиру. Пустую, с облупившимися обоями. Тогда она смеялась, что даже тараканы от них убежали. Они сидели на полу, ели пиццу и мечтали о мягком диване, гирляндах, о том, что здесь будут только они вдвоём.
Сейчас всё казалось таким, словно она сама всё это придумала.