Илья, охваченный страхом и с ледяными ногами, осторожно приблизился к Ольге и укрылся под одеялом. Его голова слегка опустилась…
— Оль! Мне здесь тесновато! Скажи ему, чтобы к себе шел. Парень ведь пять лет, а все к маме лезет! — ворчливо произнес Алексей, завернувшись в одеяло и прижавшись к стене.
Но Ольга не спешила. Пусть сон станет глубоким и умиротворённым, пусть маленькие согнутые в коленках ножки прогреются, пусть Илья ещё ненадолго останется её малышом, ещё несколько минут, а затем…
Они оба погрузились в сон. Позже Илья самостоятельно вернулся в свою комнату, накрылся одеялом и продолжил нежные, пропитанные материнским ароматом, детские сновидения.
…Сосна стучала по стеклу растрёпанными ветвями. За окнами осень свирепствовала проливным дождём.
— Нет, Илья! Иди к себе! — строгий голос отца заставил мальчика застыть в темноте. Потом Ольга услышала, как маленькие ножки быстро забежали обратно в детскую. Мальчик забрался под одеяло, прижал к себе пушистую плюшевую обезьянку, подаренную два года назад, и разрыдался. Его охватил страх и непонимание, почему отец говорил так сурово, почему нельзя скрыться в маминых объятиях от того мрачного, тревожного, что пряталось в тени…
— Зачем ты? Он, наверное, испугался! — хотела встать Ольга, но Алексей притянул её к себе и обнял. Сегодня она должна была принадлежать только ему…
…Илья возвращался из школы, доедая мороженое. Ольга заметила его издали, быстро развесила бельё на верёвках, вытерла руки о фартук и подошла к тротуару.
Она поцеловала сына в чёрную, как у отца, слегка отросшую и потому торчащую перышками макушку. Илья предложил матери попробовать мороженое, и они вместе направились домой.
Василий, сидя на лавочке, с усмешкой наблюдал за ними.
— Какие нежности! Мороженое, поцелуи. Маменькин сынок!
Илья никогда не подвергался открытым насмешкам, но многие именно так о нём думали. Василий в этом был уверен. Он к матери не испытывал ничего подобного. Рядом с ней ему всегда было неудобно, а ещё жила обида, глубоко спрятанная и тлеющая, не дающая Васе покоя.
Когда мальчику было около шести лет, у него часто болел живот. Маме посоветовали положить сына в больницу на обследование. Людмила испугалась, что Вася не согласится оставаться без неё, и, не объяснив ничего толком, отвела сына в приёмный покой. Василий осознал всё слишком поздно…
Прошло много лет, а злость на уходящую по дорожке мамину спину в песочного цвета пальто по-прежнему жила внутри, заставляя называть мать «мамашей» в кругу друзей и презрительно отталкивать её руку…
Илья взрослел. Настал момент, когда он стал смущаться материнской любви. Ольга чувствовала это и лишь изредка, вечерами, садилась рядом, гладя рукой его густые, красивые волосы и наслаждаясь тем, что он просто находится рядом.
Дмитрий стеснялся, но не испытывал чувства стыда к Ольге. Она не давала повода, а он, воспринимая мать как неотъемлемую часть своей уже взрослой жизни, полностью ей доверял. Ему по-прежнему было важно поймать её взгляд, улыбку, почувствовать, как она взъерошивает его волосы, думая, что сын уже спит…
Сколько календарей сменилось на стене в гостиной…
Рядом со старой сосной высадили молодые деревья.
…— Что? Что у тебя опять случилось? Пульт не работает? Какой пульт? Опять уронила?! — с раздражением в голосе Василий отстранял телефон от уха, разговаривая с мамой. — Ладно, заеду. Не знаю, когда. Завтра или сегодня. Не знаю. Пока занят!
Илья стоял в стороне, ощущая неловкость от услышанного. С Васей они иногда вместе ездили с работы. К тому времени друзья жили своими отдельными судьбами, оставив матерей ждать звонков по мобильным телефонам.