— Ваша честь, прежде чем приступить к делу, я хочу внести ходатайство о наличии конфликта интересов.
— Объясните, — потребовал судья.
Ольга спокойно поднялась с места:
— Гражданка Мельник поддерживает личные отношения с бывшей судьёй этого суда Светланой Ивановной Мельник. Это подтверждается фотографиями, сделанными у здания суда накануне заседания. Кроме того, — она достала документ, — г-жа Мельник выступает поручителем по кредиту г-жи Мельник. Такая ситуация явно свидетельствует о заинтересованности в исходе процесса.
Тамара Сергеевна вскрикнула с места:
— Это ложь! Какие кредиты? Какие фотографии?
Однако судья уже внимательно изучал представленные документы. Его лицо оставалось неподвижным.
— Ходатайство удовлетворяется, — наконец произнёс он. — Дело передаётся на рассмотрение в другой судебный состав. Заседание откладывается.
Тамара Сергеевна побледнела. Она что-то пыталась выкрикнуть, но Ольга уже не слушала. Первый этап был успешно пройден.
У выхода из зала суда её ждал Алексей.
— Ты была потрясающей, — сказал он. — Мама в бешенстве. Но… — он понизил голос, — она не намерена сдаваться. Готовься ко всему.
Ольга кивнула. Она понимала — борьба ещё не окончена. Но теперь у неё было преимущество. И самое главное — она перестала испытывать страх.
Прошло полгода.
Ольга стояла на балконе своей новой квартиры в другом Хмельницком, вдыхая свежий воздух. Здесь не слышно было криков Тамары Сергеевны, не было Алексея с его постоянным запахом перегара, не доносились соседские сплетни. Лишь тишина и умиротворение.
Внизу, на детской площадке, раздавался детский смех. Ольга улыбнулась. Она наконец-то позволила себе то, о чём давно мечтала — записалась на курсы дизайна интерьеров. Теперь её жизнь принадлежала только ей самой.
Зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер.
— Алло?
— Ольга, это… Алексей.
Голос бывшего мужа звучал приглушённо, словно издалека.
— Ты в курсе, что случилось с мамой?
Ольга почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Нет. И знать не хочу.
— Её… не стало. Инфаркт.
Наступила тишина.
Ольга ожидала почувствовать облегчение, возможно даже радость. Но вместо этого охватила пустота и странное безмятежное спокойствие.
— Алексей… Мне жаль.
— Она перед самой… — он сглотнул, — перед самым концом просила передать тебе, что простила.
Ольга рассмеялась.
— Вот как? Она МЕНЯ простила? За что? За то, что я не позволила себя унижать?
— Ольга…
— Всё, Алексей. Хватит.
Она повесила трубку.
За окном пошёл дождь. Ольга подошла к шкафу, достала коробку с остатками прошлого — старые фотографии, открытки, тот самый чайник от свекрови.
Один за другим предметы отправлялись в мусорный бак.
Последней в руках осталась пожелтевшая фотография — их свадьба. Тамара Сергеевна на ней сияла, обнимая сына. Ольга тогда улыбалась с трудом.
Она разорвала фото пополам.
Больше никаких «прости». Больше никаких «ты должна».
Теперь у неё была собственная правда.
И своя жизнь.
P.S. Спустя год Ольга получила письмо от Нины Павловны. В конверте лежала вырезка из газеты — Алексей женился на той самой стерве, которая когда-то называла Ольгу «воровкой».
«Ну что, Олечка, — писала соседка, — теперь она на моей лестничной площадке орёт. Хочешь, я дам ей твой номер телефона?»
Ольга рассмеялась и выбросила письмо.
Всё-таки у жизни отменное чувство юмора.