— Чаем с вареньем, — тепло улыбнулся Алексей. — Больше ничего не требуется.
— Тамара Сергеевна, не хотите ли поработать у нас в магазине? Нам как раз нужен человек для приёма товара и сверки накладных. Всего несколько часов в день, зато появится дополнительный доход к пенсии.
— Правда? — обрадовалась пожилая женщина. — Я ведь всю жизнь занималась документами! И с накладными работала, и бумаги умела оформлять…
— Отлично, — подтвердил Алексей, кивая. — Приходите в понедельник, поговорим с директором. Он давно искал опытного сотрудника, а молодёжь ненадёжна — сегодня пришёл, завтра ушёл.
Марина удивлённо посмотрела на Алексея — она и не догадывалась, что за его молчаливостью скрывается такое доброе сердце.
Когда все разошлись, Тамара Сергеевна вынула из старого серванта потёртую деревянную шкатулку и достала из неё антикварную серебряную брошь с голубым камнем.
— Это мне ещё бабушка передала, — сказала она, протягивая украшение Марине. — Фамильная реликвия, очень древняя. Хочу, чтобы она была у тебя.
— Что вы, Тамара Сергеевна! — вздрогнула Марина. — Я не могу принять такую ценность! Это же память, семейная реликвия…
— Именно поэтому я и дарю тебе, — мягко улыбнулась старушка. — За эти дни ты стала мне роднее многих. Знаешь, у меня когда-то была дочка… Она умерла в детстве от скарлатины. А ты чем-то ей напоминаешь — такая же рыжая копна волос, веснушки, да и характер упрямый и справедливый.
Она вложила брошь в ладонь Марине:
— Возьми. Мне будет спокойнее, если она у тебя. Может, потом передашь её своей дочери.
Марина сжала прохладный металл в руке и вдруг неожиданно для себя расплакалась — не от жалости, а от какого-то светлого чувства, словно произошло важное и значимое событие. Как будто замкнулся круг.
Прошло полгода. Жизнь Тамары Сергеевны преобразилась до неузнаваемости. Теперь она работала в магазине три дня в неделю, проверяя накладные и помогая с учётом товара. Коллеги ценили её за внимательность и опыт, а директор не раз хвалил Алексея за идею пригласить на работу пенсионерку.
Марина навещала её каждое воскресенье — иногда одна, а иногда вместе с Алексеем, с которым за это время завязался роман. Алексей оказался не только приятным собеседником, но и удивительно заботливым и надёжным человеком.
— Никогда бы не подумала, что встречу такого человека в магазине, — призналась однажды Марина Тамаре Сергеевне. — Он ведь не только красив, но и надёжен. Как в старых романах пишут: «За ним словно за каменной стеной».
— А я сразу это заметила, — кивнула старушка. — У него добрые глаза. Сейчас таких людей редко встретишь.
Квартира Тамары Сергеевны постепенно превратилась в место, где собиралась целая компания: Виктор с женой Людмилой, Игорь с девушкой, Василий из фотостудии, где трудилась Марина, соседка с пятого этажа с внуком-студентом. Даже Ольга из магазина иногда заглядывала на чай.
— Откуда ты такая взялась? — шутил Виктор, обращаясь к Марине. — Была тихая заводь, а стала бурный поток.
Но все понимали: именно благодаря этому «бурному потоку» их жизни обрели яркость и насыщенность.
В апреле сын Тамары Сергеевны прилетел из Кременчуга в командировку и был поражён изменениями в жизни матери.
— Она будто светится изнутри, — сказал он Марине. — Давно не видел её такой. Спасибо тебе.
— Да что вы, — смутилась девушка. — Я просто была рядом.
— Вот в этом и есть секрет, — улыбнулся он. — Иногда просто быть рядом — важнее всего.
Перед отъездом сын оставил матери деньги на новый холодильник и пообещал, что летом они всей семьёй приедут в гости.
А в мае произошло маленькое чудо — Тамара Сергеевна получила письмо от давней подруги, с которой не виделась больше двадцати лет. Ирина, которая раньше работала с ней в бухгалтерии, переехала в Переяслав, но вдруг решила разыскать старых знакомых.
— Вот так, — качала головой старушка, перечитывая письмо. — Думала, все забыли, а она помнит. И про Анатолия спрашивает, и про сына… Надо ответить.
Переписка с подругой добавила ещё один яркий штрих к новой жизни. Теперь по вечерам Тамара Сергеевна садилась за стол и подробно описывала свои дни, новых друзей, работу. А заодно помогала соседскому мальчику с математикой — память на цифры у неё всё так же остра.
В одно из воскресений, когда все как обычно собрались на чай, Тамара Сергеевна вдруг произнесла:
— Кто бы мог подумать, — она обвела взглядом гостей, — что всё так сложится. А ведь как стыдно было тогда в магазине просить: «Доченька, купи молочка мне»…
— А мне кажется, это были самые важные слова, — улыбнулась Марина, поправляя на блузке серебряную брошь с голубым камнем. — Иногда нужно просто не бояться попросить о помощи.
— И не бояться эту помощь оказать, — добавил Алексей, обнимая Марину за плечи.
Тёплый весенний ветерок врывался в открытое окно, принося аромат сирени и голоса играющих во дворе детей. Марина осматривала комнату, где за полгода произошло столько перемен: новый линолеум и обои, свежие занавески, подаренные Виктором светильники, фотографии на стенах — многие из них сделала она сама.
Но главное преобразование произошло в самой Тамаре Сергеевне. В её глазах больше не было одиночества, а морщинки вокруг глаз теперь собирались не от тревоги, а от улыбок.
— Знаешь, — сказала как-то Марина Алексею, — раньше я думала, что доброта — это когда отдаёшь часть себя другим. А теперь понимаю: настоящая доброта возвращается к тебе многократно.
В тот день, накрывая стол к приходу гостей, Тамара Сергеевна думала о том, как одна случайная встреча перевернула её жизнь. Но дело было не в починенной трубе или новом линолеуме. Её мир наполнился людьми — живыми, искренними, готовыми прийти на помощь и просто побыть рядом.
А главное — ушла та глухая тоска, которая годами сжимала её сердце. И каждый раз, видя входящую в квартиру рыжеволосую девушку, старушка мысленно благодарила судьбу за то февральское утро и за то, что нашла в себе силы произнести те простые, но такие тяжёлые слова: «Доченька, купи молочка мне, ни на что не хватает…»