Звонок от Андрея прозвучал, словно гонг, возвещающий начало решающей схватки.
— Анюта, сюрприз! Мой рейс перенесли, прилетаю уже завтра утром! Жди меня к десяти!
В животе словно завязался тугой узел. Слишком рано. Я не успела подготовиться.
Лицо Тамары Сергеевны засияло. Она взглянула на меня, и в ее глазах пылал открытый триумф. «Твое время истекло», — безмолвно говорила она.
Всю ночь я не сомкнула глаз. Сидела перед ноутбуком, наблюдая за трансляцией с двух камер. Примерно в три часа ночи заметила, как дверь ее комнаты слегка приоткрылась. Она незаметно направилась в ванную.
Камера в гостиной запечатлела, как она наносит на висок новый, пугающе реалистичный синяк. Затем, на цыпочках, она поспешила в коридор.
Она встала спиной к моей новой камере, прямо перед лесенкой. Застыла, глубоко вздыхая.
После этого, издав приглушенный вопль, она эффектно бросилась назад, скатившись с двух ступенек. Она рухнула на пол и разрыдалась — громко, с надрывом и всхлипами.
Началось представление. Я получила билет в лучший ряд.
Я выскочила из комнаты, изображая панику.
— Мама, что случилось?! — бросилась к ней, но остановилась в шаге, не касаясь.
— Не приближайся! — вскрикнула она, отползая. — Ты хотела меня убить!
Я вынула телефон. Ее глаза заблестели победой. Она думала, что я звоню Андрею.
— Алло, скорая? Женщина упала с лестницы. Да, в сознании, но жалуется на сильную боль.
Я назвала адрес и спокойно положила трубку. Лицо Тамары Сергеевны вытянулось. Этого она не ожидала. Она рассчитывала дождаться сына, чтобы сыграть драму перед ним.
Пока ждали врачей, я разбудила Максима, быстро одела его и отвела к соседке, попросив присмотреть за ним пару часов. Я не хотела, чтобы он стал свидетелем этого спектакля.
Скорая подоспела быстро. Дверь в квартиру я не закрыла. В тот момент, когда санитары укладывали стонущую свекровь на носилки, на пороге появился Андрей.
С чемоданом в руке, уставший после дороги и совершенно ошарашенный.
— Мама? Аня, что здесь происходит?!
И тут Тамара Сергеевна произнесла свою коронную фразу. Вцепившись в руку сына, она зарыдала, указывая на меня пальцем.
— Андрюшенька, сынок! Моя невестка меня бьет, вот синяки! — она откинула платок, обнажая фиолетовое пятно на шее. — Она столкнула меня с лестницы! Хотела, чтобы я умерла до твоего приезда!
Андрей посмотрел на меня. В его глазах бушевала буря: шок, недоверие, боль. Он знал меня, но перед ним стояла его рыдающая, «избитая» мать.