— Какой сюрприз? — поинтересовалась я, стараясь придать голосу оттенок любопытства.
Сергей извлек из портфеля знакомую синюю папку с бумагами.
— Ты помнишь нашу квартиру? Там, где сейчас живут Андрей с Оксаной?
Конечно, помнила. Это была наша первая квартира, полученная ещё в советское время и затем приватизированная. Сейчас там обитал наш сын с супругой.
— Помню, конечно.
— Так вот, — Сергей с важностью развернул папку, — я решил оформить дарственную. Естественно, на Андрея.
Внутри меня словно что-то оборвалось. Последняя общая собственность. То, что мы приобрели в молодости, ещё до всех его «схем». Квартира, где выросли наши дети, где я сама сформировалась как женщина и мать.
— Нужно лишь твоё согласие, — продолжил Сергей, протягивая мне ручку, — ты же не против?
Я смотрела на протянутую руку, на его уверенную улыбку. Тридцать два года назад он так же улыбался, когда дарил мне кольцо.
— Нет, — ответила я тихо.
— Что? — его улыбка слегка померкла.
— Я сказала «нет», Игорь.
Он нахмурился, словно услышал что-то нелепое.
— Тамара, не гони. Это же для Андрюши. Для нашего сына.
— А то, что ты оформил дом и дачу на свою сестру — это тоже для нашего сына? — почувствовала, как дрожь охватила руки, и отложила нож.
Его выражение лица мгновенно изменилось — улыбка исчезла, глаза сузились.
— Ты всё ещё об этом? Я же объяснял тебе…
Я молча открыла дверцу буфета и вытащила свою папку. Толстую, наполненную десятками документов, выписок, заявлений. Мою папку.
— Что это? — в голосе вдруг прозвучала холодность.
— Документы на развод, — удивилась собственной спокойной интонации. — Я подаю на развод, Игорь.
Он смотрел на меня так, словно я заговорила на незнакомом языке. Потом рассмеялся — неуверенно, прерывисто:
— Ты шутишь? В шестьдесят лет? После тридцати лет брака?
— В шестьдесят один. После тридцати двух лет брака, — уточнила я. — И нет, я не шучу.
— Из-за того, что я хочу обезопасить наше имущество? Да ты… — он замялся, видимо, подбирая более мягкие слова, — ты просто не понимаешь.
— Я всё понимаю, — в голосе появилась твёрдость. — Понимаю, что «наше» имущество давно превратилось в «твоё». И что меня ты просто перестал учитывать.
Внезапно он вспыхнул — я не видела его таким уже долго:
— Да что ты вообще понимаешь в делах? Сидела всю жизнь с детьми, варила супы — вот бы и дальше занималась своим делом!
Последнюю фразу он почти выкрикнул. В этот момент во мне окончательно оборвалась последняя ниточка, связывавшая меня с прошлым.
— А я и занимаюсь, Игорь. Впервые за много лет — своим собственным делом.
Своя дорога
Зал суда, мать его, крошечный совсем. Напоминал скорее кабинет завуча в школе, где меня когда-то ругали за проделки Андрея. Скамейки деревянные — твёрдые, неудобные. Я уселась в угол, чтобы вытянуть ноги.
— Гражданка Романова, вы готовы? — склонялась ко мне Ирина Васильевна, от неё исходил запах дорогих духов.
Я кивнула. Удивительно, но я была спокойна. Три месяца собирала документы, три месяца проливала слёзы — теперь внутри было пусто и легко.
— Дело №375 о расторжении брака, — прозвучало из уст секретарши.
Я краем глаза взглянула на Сергея. Кремовая рубашка, галстук — словно он готовился к важным переговорам. Лицо побледнело, он выглядел измождённым. Рядом стояла его адвокат — вся такая нарядная, на каблуках, с причёской, словно пришла не в суд, а на приём. Увидев меня, она нахмурилась. Ещё бы, старушка разводится — смешно ей.
— Гражданин Романов, признаёте ли вы предъявленные исковые требования? — спросила судья, женщина около пятидесяти, глядя на Игоря поверх очков.
— Категорически отвергаю, — встал Игорь, поправляя пиджак. — Дача и дом юридически принадлежат моей родной сестре, Наталье Ивановне Коваль. Здесь нечего делить.
— Ваша честь, — встала и Ирина Васильевна, — у нас имеются доказательства, что перерегистрация имущества была осуществлена без согласия и ведома истицы. Кроме того, свидетельские показания подтверждают, что гражданка Романова непосредственно участвовала в финансировании строительства…
Я слушала их спор словно сквозь вату. В голове крутилась глупая мысль: «Вот и кончилась сказка, хоть было в ней много прекрасного». Откуда эта строчка — не помню, то ли песня, то ли стих.
Судья внимательно выслушала меня. Я честно рассказала: как узнала про дарственные, как копила на дачу, как годами обустраивала дом — своими руками, сама клеила обои, шила шторы.
Через два часа и три заседания было вынесено решение. Четверть дома и дачи — в денежном выражении. Как раз на отдельное жильё. Мелочи — стиральную машину, телевизор, ковры — Игорь отдал без споров. Наверное, они ему надоели.