Утро в новой квартире встретило их холодом: батареи ещё не прогревались, в коридоре витал запах свежей краски и ощущения нового начала. На полу лежали коробки, у двери стоял старый рюкзак с документами, а на подоконнике остывал чайник. Тамара поднялась раньше всех, присела на край матраса и осмотрелась. Дом — ещё без штор, с голыми окнами, непривычный, но впервые за пять лет никто не мешал ей просто быть.
Игорь ворочался, пряча лицо в подушку.
Тамара вышла на кухню, налив себе чай, и устроилась на пустой табуретке. Слышался шум на лестничной площадке — кто-то возился с дверным ковриком. Она уловила, как Миша босыми ногами топает за водой.
— Мам, а бабушка сегодня придёт? — спросил он, глядя на тарелку с хлебом.
Тамара покачала головой.
— Не знаю, Миша. Может, не сегодня. Позвоним ей позже?
Миша пожал плечами и полез за машинкой.
Игорь за завтраком выглядел сосредоточенным. Он перечислял покупки: гардины, лампочки, ковёр. Взгляды бросал на телефон, но матери не звонил. Тишина казалась новой и необычной: без оглядки, без чужого порядка.
В обед зашла Марина, принесла кастрюлю с супом и мешок яблок. Ходила по комнатам, касалась стен, ставила чашки в шкаф. Пахло пирогом, пар из кухни устремлялся в открытую форточку.
— Тебе здесь нравится? — спросила она, когда Тамара, уставшая, присела на коробку.
Тамара улыбнулась с лёгкой неуверенностью.
— Я ещё не привыкла. Всё какое-то… пустое.
— Ничего, — сказала мама. — Зато теперь ты хозяйка. Привыкай.
Вечером, когда Миша уснул, Игорь наконец позвонил отцу. Николай Викторович ответил быстро, будто ждал звонка.
— Ну что, обживаетесь? — спросил он.
— Да, понемногу. Привыкаем, — Игорь говорил спокойно, но в голосе слышалась тяжесть. — Маме передай… если что, пусть приезжает. Миша скучает.
— Передам, — тихо ответил отец. — Ей пока трудно, но ты поступил правильно, сын.
Тамара слышала фрагменты разговора и не вмешивалась. Вместо этого взяла салфетку, протёрла стол и разложила вилки по ящикам.
За окном сгущались сумерки. Новый дом наполняли запахи чужих ужинов, доносились голоса соседей, хлопали двери. В какой-то момент Тамара поймала себя на том, что слушает: не войдёт ли кто-то в комнату без стука. Но царила тишина. Лишь тикали чужие часы — те самые, что она забрала из квартиры в Славуте, — знакомый звук в непривычном доме.
Через несколько дней сама позвонила Галина Ивановна. Спросила про Мишу, занавески, счётчик.
— Как вы там? — её голос звучал сдержанно.
— Привыкаем, — осторожно ответила Тамара.
— Береги ручку чайника, она давно треснула, — добавила свекровь.
Тамара слегка улыбнулась.
— Хорошо. Спасибо, Галина Ивановна.
— Не называй меня так. Я ведь не чужая, — сказала та почти шёпотом и положила трубку.
Игорь услышал это и усмехнулся.
— Видишь? Всё равно семья.
Тамара посмотрела в окно — на серое небо и на балкон, где сушилось бельё так, как ей хотелось. Впервые за много лет она не боялась тишины.
Вечером Миша снова спросил про бабушку.
— Она к нам придёт?
Тамара присела рядом и посмотрела на сына.
— Придёт. Просто иногда взрослым тоже нужно привыкать к переменам.
Он обнял её за шею и долго молчал.
Перед сном Тамара прошлась по комнатам, проверила окна, разложила вещи по полкам. В кухне пахло яблоками и утренним чаем. Всё ещё казалось временным, но с каждым днём становилось чуть более родным.
Когда Игорь выключил свет, Тамара легла рядом, закрыла глаза и впервые за долгое время ощутила: здесь никто не будет диктовать, как жить. Можно дышать полной грудью, ошибаться, оставаться собой.
Тишина в новом доме стала её союзником.
