Алексей переводил взгляд с меня на мать, затем на инвестора, окончательно потеряв нить беседы.
— Извините, Сергей Иванович, — не выдержала свекровь, — но я считаю, что эти вопросы неуместны. Мы собрались, чтобы обсудить деловые моменты…
— Дела могут подождать, — резко прервал он, не удостоив ее даже взгляда. Обратился ко мне вновь: — У вас… у вас сохранилась какая-нибудь вещь с тех пор, как вы попали в детский дом? Что-то, что оставили родители?
В горле вновь сжался комок. Я вспомнила — маленький, изношенный медальон в форме полумесяца. Единственная ниточка, связывавшая меня с прошлым, которую я берегла все эти годы.
Я молчала, боясь ответить. Приказ свекрови еще звучал в ушах.
— Елена? — настойчиво повторил Сергей Иванович.
Я подняла глаза и встретилась с его взглядом, полным надежды и боли. В этот момент я приняла решение.
Я проигнорировала яростное фырканье Марины Владимировны. Посмотрела на Алексея, который умоляюще мотал головой, прося меня замолчать. Но я больше не могла молчать.
— Да, была, — мой голос прозвучал удивительно уверенно. — Маленький серебряный медальон в форме полумесяца.
Лицо Сергея Ивановича исказилось. Он дрожащей рукой залез под ворот рубашки и достал цепочку.
На ней висело маленькое, потускневшее от времени серебряное солнце.
— А на обратной стороне… была гравировка? — спросил он, голос сорвался. — Буква «А»?
Слезы хлынули из моих глаз. Я смогла лишь кивнуть.
— А на вашем… — прошептала я, — буква «В»?
Он тоже кивнул, без сил произнести слово. Его взгляд говорил обо всем — словно он одновременно обрёл и потерял весь мир.
— Доченька…
Это слово упало в мертвую тишину, где замерли все звуки. Марина Владимировна застыла с открытым ртом, ее лицо превратилось в уродливую маску ужаса и шока. Алексей выглядел так, будто его только что поразили.
Сергей Иванович, шатаясь, поднялся, подошел ко мне и крепко, отчаянно обнял. Я вцепилась в его пиджак, вдыхая незнакомый, но родной аромат.
— Я долго искал тебя, — шептал он мне в волосы. — Все эти годы. Мне сказали, что ты погибла. Вместе с мамой. Тот, кто устроил аварию… он позаботился, чтобы я так думал.
Его жена Ольга подошла к нам и положила руку мне на плечо. Ее глаза тоже были полны слез.
— Мы никогда не прекращали поиски, Елена. Твой отец всегда верил в то, что ты жива.
Марина Владимировна наконец нашла слова.
— Что… что это за спектакль? — вскрикнула она. — Какой еще отец? Этого не может быть! Она же… она же бедняжка! Сирота из детдома!
Сергей Иванович медленно обернулся. Его лицо было холодным и непоколебимым, словно гранит.
— Она моя дочь. И я прошу вас впредь выбирать слова, когда говорите о ней.
Он оглядел идеально накрытый стол, встревоженного Алексея и его окаменевшую мать.
— Думаю, наш деловой ужин окончен. Алексей, нам больше нечего обсуждать. Мои инвестиции требуют не только перспективного проекта, но и порядочных партнеров. А люди, которые годами унижали мою дочь, к ним не относятся.
Он снова повернулся ко мне, положил руку на мое плечо, даря ощущение невероятной защиты, которое я никогда прежде не испытывала.
— Пойдем, дочка. Пойдем домой.
Я подняла глаза на Алексея. Он стоял, опустив голову, не в силах взглянуть ни на меня, ни на своего несостоявшегося инвестора.
Я посмотрела на его мать, которая, казалось, состарилась на двадцать лет за эти несколько минут.
