Я подняла взгляд на Алексея. Он стоял с опущенной головой, не в силах встретиться со мной или с собственным взглядом.
Я обратила внимание на его мать, которая будто бы состарилась на несколько десятков лет всего за несколько минут.
Впервые за всю эту историю я не ощутила ни боли, ни обиды.
Лишь легкость. Как будто с моих плеч свалился огромный груз, который я тащила всю сознательную жизнь.
Я взяла отца за руку и, не оглядываясь, покинула этот дом, направляясь навстречу новой главе в своей жизни.
Прошла неделя. Я жила в доме отца, и все казалось словно сновидением.
Здесь никто не шептал мне за спиной, не проверял, ровно ли расставлены чашки, и не заставлял чувствовать себя порочной ошибкой природы. Атмосфера была наполнена умиротворением.
Мы с отцом часами сидели в саду. Он делился воспоминаниями о маме. О том, как они встретились, как она смеялась, как обожала читать стихи.
Я жадно впитывала каждое слово, собирая по крупицам образ женщины, которую никогда не знала.
— Тот человек, наш бывший партнёр, пытался лишить меня всего, — говорил отец, глядя вдаль. — Он устроил ту аварию. Машину нашли в реке… Мне сказали, что тел было двое. Он заплатил нужным людям, чтобы скрыть правду. Он понимал, что потеряв вас, я сломаюсь. И ему почти удалось.
Ольга, его жена, принесла нам пледы и присела рядом. Она оказалась удивительно деликатной женщиной, которая не пыталась заменить мою мать, а просто была рядом, согревая своим вниманием.
Вечером прозвонил мой мобильный. Незнакомый номер. Я ответила.
— Елена? Это Алексей.
Его голос звучал жалобно и неуверенно. Я молчала.
— Лин, я… прости меня. Я был слабаком. Я всегда боялся мать, она… она сломала не только тебя, но и меня. После того вечера у неё случился приступ. Сейчас она в больнице. Проект провалился. Всё рухнуло.
— Мне жаль это слышать, Алексей, — ответила я спокойно, удивляясь собственному невозмутимому состоянию.
— Я понимаю, что ничего не исправить… Но, может, ты поговоришь с отцом? Объяснишь, что я ничего не знал… Я люблю тебя, Лин.
Я усмехнулась.
— Ты любишь не меня, Алексей. Ты любишь удобство. А я больше не удобна. Прощай.
Я положила трубку и заблокировала номер. Впервые в жизни я не почувствовала укола вины. Только облегчение.
На следующий день отец заглянул ко мне в комнату.
— Я тут подумал… Ты говорила, что работала в библиотеке. Тебе это нравилось?
— Да, очень. Книги были моими единственными друзьями.
— У меня есть идея, — улыбнулся он. — В городе есть старый книжный магазин, который на грани закрытия.
Я мог бы купить его. А ты стала бы его хозяйкой. Сделала бы там всё, что захочешь. Может, литературное кафе? Или клуб для чтения?
Я посмотрела на него, и слёзы вновь навернулись на глаза. Но это были уже другие слёзы.
— Ты серьезен?
— Абсолютно. Ты столько лет молчала, дочка. Пора тебе обрести свой голос. И пусть он звучит так громко, как ты этого заслуживаешь.
Я обняла его. В этот момент я поняла, что моя история не закончилась в тот вечер в доме свекрови.
Она только начиналась. История женщины, которая из нищей, вынужденной молчать, превратилась в ту, кто будет рассказывать собственные истории. И её, наконец, услышат.
