— Из-за той, кто не уважает семейные традиции. Вот моя свекровь, светлая ей память, научила меня всему…
— Работа! — воскликнула Наталья Ивановна, размахивая руками. — Именно, что для тебя работа важнее семьи. А семья — это священное. Это то, ради чего женщина обязана поступиться всем.
Ольга взглянула на Алексея, который вновь уткнулся в телефон, делая вид, что его здесь не существует. На свекровь, стоявшую посреди комнаты, словно генерал на поле сражения. И вдруг осознала — это никогда не изменится. Никогда.
— Знаете, Наталья Ивановна, — произнесла она, распрямляя спину. — Вы абсолютно правы.
Свекровь с удивлением приподняла брови, не ожидая такого ответа.
— Я действительно не из вашего круга. Я из тех людей, кто не обвиняет без оснований. Где свекровь не пытается разрушить семью сына. Где муж защищает жену, а не прячется за телефоном.
Она обратилась к Алексею.
— А ты… Ты даже хуже её. Она хотя бы откровенна в своей ненависти. А ты? Ты просто трус.
— Как ты смеешь! — вскричала Наталья Ивановна. — В моём доме!
— Уже не в вашем, — спокойно ответила Ольга, доставая телефон. — Потому что я ухожу. И знаете что? Можете оставить себе и квартиру, и сына, и ваши вымышленные драгоценности.
Она набрала номер подруги.
— Алло, Елена? Можно я у тебя переночую? Да, всё нормально. Просто переезжаю. Спасибо, через час буду.
Ольга вышла из спальни и направилась в прихожую, где стоял её чемодан — тот самый, с которым она приехала сюда три года назад. Как будто предчувствовала.
Наталья Ивановна последовала за ней по пятам.
— И не надейся получить ни копейки! Никаких алиментов! Саша, ты слышишь? Она уходит! Оставляет тебя!
Алексей появился в дверях спальни, растерянный и жалкий.
— Ольга, подожди… Может, не стоит так резко? Мама перегнула палку…
— Я перегнула? — Наталья Ивановна повернулась к сыну. — Это она оскорбляет нас в нашем доме, а я перегнула?
Ольга распахнула шкаф и начала собирать вещи в чемодан. Руки были твёрды, душа — необычайно спокойна, словно скинула с себя тяжёлый груз.
— Ольга, давай поговорим, — Алексей приблизился, попытался взять её за руку, но она отдалась.
— О чём говорить? О том, как ты три года позволял матери унижать меня? О том, как молчал, когда она обвиняла меня в воровстве? Или о том, что ты знал про это завещание?
Последние слова она произнесла, глядя ему прямо в глаза. И по тому, как он отвёл взгляд, поняла — знал.
— Вот почему ты в последнее время был таким… внимательным. Цветы дарил, в рестораны приглашал. Совесть мучила?
— Я хотел как лучше…
— Для кого лучше? Для себя? Чтобы и квартиру получить, и жену удержать?
Наталья Ивановна с усмешкой хмыкнула.
— Видишь, сынок, какая она. Сразу корысть видит. Я же говорила — замуж вышла ради квартиры.
Ольга резко повернулась к свекрови.
— Ради квартиры? Я три года терпела ваши издевательства ради любви к вашему сыну! А он оказался недостоин даже презрения.
Она захлопнула чемодан и выпрямилась.
— И знаете, что самое забавное? Те драгоценности, в краже которых вы меня обвиняли… Я знаю, где они.
Наталья Ивановна напряглась.