Слово «предать» повисло в воздухе, словно удушающий груз. Алексей вздрогнул, будто получил удар.
— Я никого не предаю! Я стараюсь обеспечить нас собственным жильём!
— Нет, ты пытаешься сохранить положение на двух стульях. И маме угодить, и жену при себе удержать. Только вот, Алексей, так не бывает. Придётся сделать выбор.
Он молчал, уставившись в пол. Анна терпеливо ждала. Минута растянулась на вечность. Наконец он поднял глаза.
— Мама уже приняла решение. Документы подготовлены. Если мы откажемся, она обидится.
— А если мы согласимся, обижусь я. Но моя обида не считается, да?
— Не искажай факты. Просто… мама старше. Ей сложнее понять современные отношения. Нужно время.
— Время? — устало рассмеялась Анна. — Пять лет мало? Может, десять хватит? Или двадцать? К пенсии она меня признает полноценным человеком?
— Что ты от меня хочешь? — вспыхнул Алексей. — Чтобы я пошёл против матери? Отказался от квартиры? Мы живём в этой съёмной дыре уже пять лет! У нас есть шанс обрести нормальные условия!
— Я хочу, чтобы ты был моим мужем, а не маменькиным сынком! Чтобы наша семья была на первом месте, а не капризах Ирины Викторовны!
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Или это звание ничего не значит?
Они стояли лицом друг к другу, словно боксёры на ринге. Пять лет любви, доверия, общих планов рушились на глазах. Анна видела в его взгляде внутреннюю борьбу, но исход казался предрешённым. Она знала его слишком хорошо. Он никогда не пойдёт против матери. Никогда.
— Давай обсудим это завтра, — произнёс он устало. — На свежую голову. Может, найдём компромисс.
— Какой компромисс, Лёша? Квартира либо общая, либо я не принимаю участие в этом спектакле.
— Мама этого не поймёт.
— Тогда объясни ей. Ты же взрослый мужчина, а не десятилетний мальчик.
Но по его лицу было видно — он не станет ничего объяснять. Завтра он пойдёт к нотариусу и подпишет документы. Один. А затем вернётся домой и будет делать вид, что ничего страшного не произошло.
— Я выйду прогуляться, — сказал он, направляясь к двери. — Нам обоим нужно остыть.
Анна не стала его задерживать. Она прошла на кухню и выключила плиту. Борщ был безнадёжно испорчен. Как и её вера в их брак.
Алексей вернулся спустя два часа. Анна сидела в гостиной с чашкой остывшего чая. Она уже всё решила.
— Я говорил с мамой, — начал он с порога.
— И?
— Она расстроилась. Сказала, что не ожидала такой неблагодарности. Что хотела как лучше.
— Для кого лучше?
— Для нас! Для семьи! Анна, пойми, это же квартира. Настоящая квартира, а не эта съёмная конура. Мы сможем сделать ремонт, обустроить всё по своему вкусу.
— По чьему вкусу? Твоя мать будет контролировать каждый гвоздь, потому что квартира-то твоя.
— Она пообещала не вмешиваться.
Анна рассмеялась горько, безнадёжно.
— Она обещала? Как трогательно. Она также обещала не лезть в наши отношения, когда мы женились. Напомнить, чем это закончилось? Звонками каждый день, советами по любому поводу, претензиями к моей готовке, уборке, внешнему виду.
— Она беспокоится обо мне.
— Она контролирует тебя. И через тебя — меня. А теперь хочет получить официальный рычаг давления.
Алексей сел напротив, потирая виски.
— Что ты предлагаешь? Отказаться? Продолжать снимать квартиру до старости?
— Я предлагаю купить жильё на наши деньги. Те, что мы копили. Пусть небольшое, пусть в ипотеку, но наше. Где мы оба будем хозяевами.
— Это нелепо. Зачем влезать в долги, если можно получить квартиру бесплатно?
— Потому что эта квартира не бесплатная. Цена — моё самоуважение.
— Ты слишком гордая.
— А ты слишком слабый.
Слова сорвались сами собой. Анна не хотела этого произносить, но правда жгла горло. Алексей побледнел.
— Что ты сказала?
— Правду. Ты слабый, Лёша. Не можешь противостоять матери, не можешь защитить свою семью. Прячешься за её юбку при каждом конфликте.
— Хватит!
— Нет, не хватит! Пять лет я терпела её выпады, «случайные» оскорбления, завуалированные намёки, что я недостаточно хороша для её сына. А ты делал вид, что ничего не замечаешь. Потому что так проще. Не нужно выбирать, не нужно конфликтовать.
— Я люблю вас обеих!
— Но выбираешь всегда её.
Тишина. Долгая, тяжёлая тишина. Наконец Алексей заговорил, его голос звучал тихо, почти умоляюще.
— Давай примем её предложение. Поживём год-два, а потом переоформим. Она успокоится, поймёт, что ты хорошая жена, что мы крепкая семья.
— Она никогда этого не поймёт. И ты это отлично знаешь.
— Анна, прошу…