Иван поверил. Он влюбился, видя в этом шанс начать новую жизнь. Ольга обещала стать для Ани второй матерью. Она уверяла: «Я буду заботиться о тебе, словно ты моя родная». Но с самого начала стало понятно: это была обманчивая ложь. Ольга отличалась холодностью, скупостью на ласковые слова и суровостью в обращении. Аня пыталась угодить, старалась понравиться, но каждый её поступок вызывал раздражение.
Затем начался самый ужасный период. Иван начал заболевать. Он быстро истощался, терял аппетит, мучился бессонницей. Ольга металась между больницами и аптеками, плакала перед врачами. Однако диагнозов не ставили. «Стресс, переутомление, давление бизнеса», — говорили медики. Но на самом деле — это был яд. Медленный, тихий, незаметный. Ольга добавляла его в чай, суп, лекарства. Она терпеливо ждала, желая всего — бизнеса, богатства, свободы.
Иван скончался. Тихо, в мучениях, не осознавая предательства. А Ольга? Ольга сбросила маску. Она оформила бизнес на своё имя, распродала активы и исчезла с деньгами. А Аню бросила одну. В пустой квартире, где не осталось ни пищи, ни света, ни надежды.
Девочка проснулась посреди опустошения. Всё ценное исчезло. Даже фотографии отца пропали. Лишь старый телефон, который она включила трясущимися руками. Она помнила тайник — место, где отец прятал деньги и документы. Она бросилась туда, как к последнему спасению. Но там почти ничего не осталось. Ольга всё нашла. Всё забрала.
С этого момента Аня осталась одна. Никто не знал. Ни соседи, ни учителя, ни социальные службы. Она боялась детского дома. Слышала страшные истории — о жестокости, равнодушии, покинутых детях. Она решила молчать. Решила выжить.
Сначала — хлеб. Потом — только вода. Потом — мусорные баки. Она приходила в кафе ночью, когда выносили мусор. Иногда ей везло — свежий батон, остатки пирога. Она пряталась, умывалась в общественных туалетах, стирала одежду в раковинах на вокзале. Рано вставала, чтобы успеть помыться в больнице, пока персонал не начал ругаться. Она старалась оставаться незаметной. Но запах… запах оставался. Не из-за того, что она не хотела быть чистой — а потому что чистота — это привилегия, а не само собой разумеющееся.
И снова школа. Опоздание. Учительница. Унижение. И снова слёзы, спрятанные за книгой.
Тогда она отправилась на кладбище. К могиле отца. Села на влажную землю, обняла колени и расплакалась. Громко. Без стыда. Без страха. «Папа, вернись! Я не справляюсь одна!» — шептала она в темноту. Но отец не ответил.
Её обнаружил сторож. Вызвал полицию. И только тогда правда вышла наружу. Полная. До дрожи. До слёз. До кома в горле.
