— Можно я помогу вам с клубникой?
— Расскажите сказку! И она начала повествовать. О войне. О том, как люди делили последний кусок хлеба. О муже, который писал ей письма с фронта, украшая поля цветами. Дети слушали, затаив дыхание. Ольга, приезжая теперь почти каждую неделю, с удивлением замечала, что у мамы розовеют щеки, движения становятся бодрее, голос звучит звонче. Однажды она даже подслушала, как бабушка смеялась, сидя на лавочке с тётей Людмилой, вспоминая, как в молодости танцевали на деревенской свадьбе. — Мам… ты словно ожила, — тихо произнесла Ольга.
— Да, я действительно воскресла. Мне теперь не одиноко. Я снова среди людей. Среди тех, кто просто приходит. Без корысти, без жалости. Кто просто… рядом. Ольга взглянула на мать и неожиданно осознала, что главное — не вещи, не комфорт, не контроль. Главное — дать человеку почувствовать свою нужность. Осенью бабушка уже принимала гостей чаще, чем сама навещала кого-либо. Она пекла пирожки, варила варенье, писала под диктовку сказки с детьми, даже завела блокнот, куда записывала «Детские перлы». Иногда сама хохотала, читая записи. А однажды пришла Катя и принесла открытку, расписанную красками: «Моя бабушка Варя — добрая, как солнце, и пахнет малиной». Бабушка расплакалась. Но эти слёзы были иного рода. Не страха, а благодарности. И каждый день начинался с того, что она открывала окно, смотрела на сад и шептала: — Спасибо, Господи. Я дома.
Зима наступила внезапно — с плотным снегом, ясным синим небом и морозным воздухом, наполненным запахом дыма и мандаринов. Наталья снова вставала рано. В доме воцарилась тишина — летом дети разъехались, соседи прятались в тепле. Но в этой тишине не было одиночества. Она стала родной. На подоконнике стояли банки с малиновым вареньем. Вязаные носки, которые бабушка раздаривала всем, кто заходил, теперь согревали полулицы. Однажды даже почтальон, принесший пенсию, застенчиво спросил: — А мне можно такие, с ёлочками?.. И Наталья, смеясь, кивнула:
— Конечно, сынок. Только пряжу принеси. Белую. К Новому году она решила устроить праздник. Тихий, домашний, с пирогами и самодельными игрушками. Позвала всех: Людмилу, детей, Ольгу с семьёй, даже соседа деда Виктора, который постоянно ворчал на шум. Ольга привезла ёлку. Катя украсила её открыткой — той самой, с надписью: «Бабушка Варя — как солнце». Внук Игорь, которому уже исполнилось десять лет, принес гитару и исполнил простую песню. И в какой-то момент бабушка закрыла глаза. Всё слилось воедино: аромат хвои, детский смех, потрескивание печки и лёгкий хруст снега за окном. — Мам, — внезапно сказала Ольга, — знаешь… ты будто снова всех нас собрала. Бабушка улыбнулась:
— Просто теперь у меня есть время. Для вас. Для себя. Для жизни. В ту ночь она не сомкнула глаз до самого утра. Сидела у окна, наблюдая, как медленно опускаются снежинки. Каждая — словно новое воспоминание, прощение, знак: «Ты жила не зря. И впереди ещё многое». И правда — в январе она начала обучать соседского мальчишку чтению. В феврале — собирала письма для фронтового музея. А в марте — готовила рассаду. Ведь дом — это не стены. Это когда тебя ждут. И когда ты сам кого-то ожидаешь.
