— Вот, держи.
Скомканная тысячная купюра падает на кухонный стол и замирает у самой кромки, словно колеблясь, стоит ли упасть на пол.
Я смотрю на нее, затем на Игоря. Он уже застегивает свои безупречно блестящие запонки, отражаясь в глянцевой поверхности гарнитура.
— Думаю, тебе хватит на несколько дней. Не разгуляйся слишком.
Он не обращает на меня взгляда. Его внимание сосредоточено на собственном отражении. Он восхищается собой — удачливым, щедрым, снисходительным. Мужем, который обеспечивает свою беспомощную жену.
Я молча беру купюру. Бумага тонкая, почти воздушная. В его мире это — ничтожная мелочь. В моём, который он мне отчётливо определил, — мера моего существования на ближайшие сорок восемь часов.
— Спасибо, — мой голос ровный, почти беззвучный.
Игорь усмехается, наконец, отрываясь от запонок.
— Ты бы хоть раз сказала что-нибудь иное. Заставила бы удивиться. Хотя, о чем это я.
Он подходит и целует меня в висок. Покровительственный, холодный поцелуй. От него веет дорогим парфюмом и властью.
Той властью, что он владеет над своей компанией, над подчинёнными, надо мной.
— Я поздно, — бросает он уже у двери. — Ужин можешь не готовить, поедим с партнерами.
Дверь захлопывается.
Я остаюсь посреди просторной кухни, где пахнет лишь лимонным средством для уборки. Тысяча гривен лежит в моей ладони.
Я подхожу к окну. Внизу, на парковке, его чёрный «Коблево» плавно выруливает за ворота. Уехал.
Плечи мои расправляются. Выражение покорности медленно сходит с лица, словно театральная маска. Я бросаю купюру обратно на стол. Пусть лежит.
Я направляюсь в кабинет — единственную комнату, куда Игорь почти никогда не заглядывает, считая её «моим женским увлечением». Открываю ноутбук. На экране не рецепты. На экране — графики.
Пульсирующие зелёные и красные линии, столбцы цифр, бегущая строка котировок. Это не хаос.
Это — поэзия. Математическая поэзия, которую я понимаю лучше, чем слова любви, которых никогда не слышала.
Акции его «Строй-Контакта» сегодня снизились на 0,7%. Незначительно для него. Он даже не заметит. Вероятно, спишет на рыночную нестабильность и забудет к обеду.
Но я знаю причину. Я просчитала её ещё неделю назад, анализируя отчётность их нового подрядчика. Дыра в балансе, которую никто не обнаружил. Пока не обнаружил.
Мои пальцы быстро бегают по клавиатуре. Я захожу в свой брокерский счёт. Цифры на нём заставили бы Игоря подавиться его утренним эспрессо.
Я выставляю ордер на покупку. Крупный. Достаточно внушительный, чтобы моя доля в его компании перешагнула очередной важный процент.
«Купить».
Кнопка нажата. Сделка проведена.
Я откидываюсь на спинку кресла. На другом конце Полтавы мой муж сейчас будет обсуждать миллионные контракты, не подозревая, что самый крупный его актив — его собственная империя — медленно, но верно переходит в мои руки. А я пойду в магазин. Куплю на его тысячу самое дорогое пирожное и кофе в бумажном стаканчике. И съем прямо на улице, наблюдая за суетой города. Это моя маленькая, ироничная награда. За проделанную работу.
Игорь вернулся раньше обычного. Я услышала, как он с шумом бросил ключи на стеклянную полку в прихожей — явный знак дурного настроения.
Я вышла из кабинета, принимая привычный вид затихшей мышки. Он стоял у панорамного окна в гостиной, распустив узел галстука.
