Игорь, казалось, не замечал перемен в их жизни. Он по-прежнему уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Иногда Ольге казалось, что он намеренно задерживается на работе, чтобы избежать участия в холодной войне между ней и матерью.
Когда Ольге исполнилось тридцать, она впервые заговорила о ребёнке. Игорь молчал, а реакция Тамары Ивановны оказалась неожиданно резкой.
— Зачем вам вообще дети? — воскликнула она с раздражением. — Ты целыми днями на работе, Игорёк тоже. Вы хотите переложить всё на меня? В моём возрасте сидеть с детьми не приходится.
— Мы можем нанять няню, — предложила Ольга.
— Чтобы чужой человек воспитывал моего внука? Ни за что!
Спор завершился тем, что Игорь впервые повысил голос на мать:
— Хватит! Это наша с Олечкой жизнь, и решать должны мы!
В ту ночь, когда они занимались любовью, Ольге казалось, что всё может измениться. Что Игорь, наконец, вспомнил, кто для него настоящая семья.
Беременность наступила быстро, но оборвалась на восьмой неделе. Выкидыш случился после особенно громкого конфликта с Тамарой Ивановной из-за нового дивана, который Ольга заказала в гостиную.
— Ты тратишь деньги моего сына на ненужные вещи! — кричала свекровь. — Старый диван ещё вполне пригоден!
Ольга не выдержала и ответила криком, а затем почувствовала резкую боль внизу живота. В больнице врач говорил что-то о стрессовом состоянии и необходимости беречь себя, но она не слушала. В голове крутились слова Тамары Ивановны, произнесённые Игорю в коридоре:
— Видишь, она даже ребёнка выносить не способна. Я же говорила тебе, что она слишком слабая.
После выкидыша Ольга погрузилась в депрессию. Она взяла отпуск на работе, дни напролёт лежала в спальне, уставившись в потолок. Игорь оставался рядом первую неделю, а затем вернулся к привычному расписанию. Тамара Ивановна не приходила к ней, лишь оставляла еду на прикроватной тумбочке с такими словами:
— Ты должна питаться, чтобы восстановиться и снова попытаться.
Через месяц Ольга вернулась к работе. Она полностью погрузилась в проекты, часто задерживалась допоздна, иногда ночевала в офисе на диване. Дома появлялась всё реже, а когда приходила, старалась избегать встречи со свекровью.
Отношения с Игорем стали формальными: «Доброе утро», «Как прошёл день?», «Спокойной ночи». Он пытался завязать разговор о ребёнке, о будущем, но Ольга уходила от темы. Ей казалось, что у них просто нет будущего.
В тридцать два года она получила предложение от международной компании. Работа требовала переезда в Коблево. Ольга согласилась, не посоветовавшись с мужем.
Вечером того же дня она сообщила Игорю о своём решении.
— Я уезжаю через месяц, — сказала она. — Ты можешь поехать со мной.
Игорь посмотрел на неё так, будто видел впервые:
— А как же мама?
Ольга горько усмехнулась:
— Я знала, что ты это спросишь. Всё крутится вокруг неё, Игорь. Всегда так было.
— Ты несправедлива, — возразил он. — Мама просто заботится о нас.
— Нет, Игорь. Она заботится о себе и о тебе. Для неё я всегда была чужой.
— Это неправда…
— Правда, — перебила его Ольга. — И самое страшное, что для тебя я тоже чужая. Я всегда стояла на втором месте после твоей матери.
Они говорили всю ночь. Впервые за долгое время они действительно разговаривали. Игорь плакал, извинялся, обещал измениться. Ольга тоже плакала, но понимала, что точка невозврата уже пройдена.
— Я уезжаю, Игорь. С тобой или без тебя — решать тебе.
Ольга знала, что выбор Игоря уже предрешён. В глубине души она не верила, что он сможет оставить мать и переехать с ней. Но маленькая надежда жила до последнего дня.
Когда она собирала вещи в чемоданы, Тамара Ивановна стояла в дверях спальни, наблюдая за ней.
— Ты разбиваешь сердце моему сыну, — говорила она. — Он любит тебя, а ты уезжаешь.
— Если бы он действительно любил меня, он не позволил бы вам разрушить нашу семью, — спокойно отвечала Ольга, аккуратно складывая блузки.
— Я разрушила? — возмутилась Тамара Ивановна. — Я всегда желала вам только лучшего!
— Вы желали лучшего для себя. Вам нужен был сын рядом, нужен был контроль над его жизнью. А я мешала.
— Чепуха! Просто ты слишком амбициозная, тебе семья не важна.
— Мне нужна была моя семья, а не ваша.
