— Есть тут сторож, работник. У него домик — небольшой, но уютный, с печкой.
— А-а-а, — выдохнул Игорь, представляя себе тёплую лежанку и дым, поднимающийся из трубы.
— Отец похоронен там, в низине. А мама… её лишили прав. Спивается. Думаю, хочет к отцу. Когда забирали младших братьев — я убежал. Мне почти шестнадцать. Ещё два года — и я свободен.
— Значит, два года будешь так существовать?
— А куда деваться? Кто станет искать беглеца на кладбище? На вокзалах, заброшенных домах — да. А тут — тишина, покой. Немного зарабатываю, сторож не сдаст.
— А твои братья?
Владимир опустил взгляд.
— По ним очень скучаю. Но в детдом не хочу. Как исполнится восемнадцать — заберу к себе.
— Без жилья и работы не отдадут. В детдоме хотя бы угол дают после выпуска, а ты — один.
Владимир замолчал. Было видно, что он не думал об этом. Решил: взрослый, брат — и всё получится. Его глаза потускнели.
— Ничего, — выдавил он. — Успею и работу найти, и жильё заработать.
Дождь всё ещё моросил, но парень уже собирался уходить.
— Не спеши, обсохни. Мне ещё полчаса стоять, — соврал Игорь. — Расскажи что-нибудь. В одиночестве скучно ехать.
Владимиру не пришлось уговаривать. Он, явно нуждающийся в общении, заговорил без умолку. Рассказывал про происшествия на кладбище, байки сторожа, местные легенды. Говорил ярко, с выражением, жестикулировал, менял интонации — словно играл в спектакле.
Постепенно разговор перешёл на другое — родителей, жизнь, как тяжело пришлось. Было заметно: парень — не избалованный, порой наивный, ещё почти ребёнок. И при этом — прошёл через горе, но не сломался, не озлобился, не свернул на тёмную сторону. Игорю это глубоко импонировало.
Речь Владимира становилась спокойнее, тише. Дождь тоже утих. Казалось, что вместе с дождём они выплеснули наружу и всю накопленную боль — парень, укутанный в полотенце, теперь сидел тихо, опустошённый, но чуть легче.
— Пойду, — наконец произнёс Владимир, нарушив длительное молчание.
— Положи куртку в пакет, её надо просушить.
— Ага. Большое спасибо, — Владимир аккуратно сложил мокрую телогрейку в пакет, лежавший рядом, и медленно вышел из кабины.
Игорь ещё долго смотрел ему вслед. Его взгляд устремился в прошлое — в собственное детство, юность. Вспомнил, как в его годы не было ни желания работать, ни учиться, как тянуло гулять с друзьями, слоняться по дворам, выпрашивать у пьяных мужиков сигареты. В груди снова вспыхнуло знакомое жжение — стыд за ту беззаботную пору. А теперь, глядя на Владимира, Игорь особенно остро ощущал пустоту от того, что ни с первой, ни со второй женой у него не сложилось с детьми. Годы шли, приближаясь к пятидесяти, и с каждым днём это становилось всё ощутимее.
На следующей заправке Игорь полез за барсеткой, чтобы оплатить топливо, но её нигде не было. Сердце резко сжалось. В голове мелькнула картина: он перекладывал деньги для Владимира в пакет… и этот самый пакет парень забрал с собой вместе с курткой. Игорь с силой ударил по рулю. «Ну и дела… Прощай, деньги». Он понимал: такую сумму никто просто так не вернёт. По сути, отдал в подарок.
Весь путь домой Игорь прокручивал в голове эту ситуацию, ругал себя. Рейс оказался не слишком выгодным, а теперь ещё и потерял значительную сумму. Дома он долго не мог прийти в себя, ходил из угла в угол. Жена заметила его состояние.
— Что-то случилось? Обещал же вернуться пораньше.
— Пришлось брать попутный груз, да и деньги на топливо куда-то исчезли. Заправлялся на свои, — ответил он не сразу, словно оправдываясь.
— Ну и ладно, не голодаем. Переживём, — вздохнула Елена. — Меня другое тревожит. Наталья вчера рассказывала — её муж вернулся на три дня позже. Колёса прокололи на стоянке. Говорит, потому что не заплатил кому-то на трассе. Сейчас страшные времена, Игорь. Может, бросишь эту работу?
— Нет, у меня всё нормально. Трасса спокойная, платят хорошо. Сама знаешь, сейчас работу не так просто найти.
Елена молча пошла к столу, стала накрывать обед.
— Садись, покормлю. А потом — на работу. Не переживай из-за денег. Выкрутимся.
Прошла неделя. Неприятный инцидент с деньгами постепенно стерся из памяти. Игорь снова отправился в трёхдневный рейс, должен был вернуться вечером. Елена после работы зашла в парикмахерскую подстричься.
— Елена, слушай, — начала мастер, — Павел Ткачук сегодня на стрижке говорил, что твоего мужа сын ищет. Они на кладбище встретились. Игорь уехал, а парень — на попутках к вам добрался.
Женщина в кресле резко побледнела.
— Елена? — мастер из мужского зала, стоявшая в проходе, пожала плечами. — Я думала, ты в курсе.
— Молчала бы, кто тебя просил?.. Иди, работай, — буркнула парикмахерша. — Елена, как стричься будем? Может, короче?
— Женя, я потом зайду, — сказала Елена, почти выскочила из кресла и направилась домой.
Теперь всё сложилось на свои места. Вот почему муж вернулся таким подавленным. У него есть сын. Сын, сын… — стучало в висках.
Она бежала, не замечая ничего вокруг. Казалось, что весь Тальное уже знает, а она — последняя, кто узнал.
— Простите, а вы из какой квартиры? Из тридцать пятой? — перед подъездом её остановил парень, робко переступая с ноги на ногу. Елена молчала.
— Из тридцать пятой? — повторил он.
— Да это жена Игоря, — высунулась из окна соседка с первого этажа.
— Проходи, — сказала Елена и открыла дверь.
— Мне только пакет передать, — Владимир протянул руку с чёрным пакетом.
— Заходи, — твёрдо произнесла она.
В квартире воцарилась тишина. Елена не знала, с чего начать. Владимир тоже молчал, растерявшись от напряжённой атмосферы.
