Они связали свои жизни пять лет назад. Она была юна, полна надежд и искренне верила в светлое будущее, которое строили вместе.
Вначале всё складывалось замечательно. Она переехала в его квартиру. Он говорил: «Это наш дом, Тамар. Наш с тобой, семейный». И она доверяла этим словам. Она вкладывала в жилище сердце, обустраивала комнаты, подбирала мебель, покупала посуду, создавая атмосферу тепла и уюта. Ей казалось, что это их общий уголок, их надёжная крепость.
Однако со временем что-то начало меняться. Постепенно, почти незаметно, словно вода точит камень. Он всё чаще акцентировал: «Это моя квартира». Сначала это воспринималось как шутка, потом как случайное замечание, а в итоге — как непререкаемый факт.
Она вспоминала, как однажды предложила перекрасить стены в спальне в более светлый оттенок.
— Зачем? — спросил Игорь. — Мне и так нравится.
— Мне кажется, будет уютнее, светлее, — попыталась она объяснить.
— Не трогай, это было до тебя, — ответил он резко. — Я привык.
Так происходило и с другими вещами. Она хотела заменить старый бабушкин комод, который стоял в гостиной ещё с тех пор, когда Игорь жил один. «Не трогай, это память», — настаивал он.
Она предлагала избавиться от изношенных полотенец. «Ещё послужат», — парировал он.
Её роль в домашнем хозяйстве он признавал — она готовила, убирала, стирала, поддерживала порядок и чистоту. Но когда речь заходила о ключевых решениях, связанных с обустройством их, как ей казалось, общего жилья, он всегда оставлял за собой последнее слово.
Нина Сергеевна, свекровь, регулярно посещала их дом. Она приезжала на выходные, иногда задерживалась на несколько дней. Комментировала всё — как Тамара готовит, убирается, расставляет вещи. Критиковала её вкус в одежде, привычки. «А у нас в деревне…», «А Игорь в детстве…» — эти фразы становились её коронными. Тамара терпела и старалась не обращать внимания. Но свекровь никогда не проживала у них постоянно — лишь приезжала в гости.
Тамара не раз пыталась открыто рассказать Игорю о своих чувствах.
— Я ощущаю себя здесь квартиранткой, Игорь, — сказала она однажды вечером. — Будто я здесь временно, а не хозяйка.
Он тогда лишь отмахнулся, улыбаясь снисходительно.
— Не преувеличивай, Тамара. Что за глупости? Ты же моя жена. Это твой дом. Просто… я привык к тому, что всё делается по-моему. Нет причин обижаться.
Она молчала, как обычно. Надеялась, что со временем он осознает: их дом — общее пространство, а не исключительно его собственность. Но, вероятно, ошибалась.
Игорь расположился на кухне, медленно потягивая чай и испытывая полную уверенность в своей правоте. Что тут такого? Квартира его. Он её приобрёл, он за неё платил. Значит, именно ему решать, кто в ней живёт. Тем более, речь шла о его матери. О родной матери, которая всю жизнь старалась для него, которая воспитала его.
Мать уже пожилая, ей тяжело быть одной. В её старом доме, где отсутствовали вода и туалет, ей стало совсем трудно. А здесь — просторно, удобно, и он рядом. Кто, если не он, позаботится о ней? Тамара должна проявить понимание. Это очевидно. Это сыновний долг.
Он прекрасно понимал, что если бы обратился к Тамаре с вопросом, она устроила бы скандал. Начала бы жаловаться, что ей неудобно, что это её личное пространство, что она не хочет жить со свекровью. А ему эти разговоры были не нужны. Ему требовалось решить проблему, а не тратить время на споры. Поэтому он сразу поставил жену перед фактом — и всё. Так было проще. Так быстрее.
